— Заслужил мой бизнес?
— Ты все равно хотел его сливать! Ты, блядь, всегда все получал по щелчку, Лекс! А я просто болтался на задних ролях, был у тебя мальчиком на побегушках! Лекс красавчик — всегда снимает самые жирные сливки, — он задирает руки, как будто декламирует это с большой сцены, — всегда при бабле, всегда в центре внимания. А Тихий так, просто мальчик на побегушках! А я, блядь, тоже заслужил большой кусок пирога!
Краем глаза замечаю через стеклянные входные двери начальника службы безопасности, который настороженно поглядывает в нашу сторону. Жестом даю понять, что контролирую ситуацию — даже если мы с Тихим набьем друг другу морды, я не хочу, чтобы нас растаскивали друг от друга как драчунов в детском саду.
— Я заслужил свою долю на этом празднике жизни.
— Да, поэтому я отдал тебе «Неон». — Я ведь действительно хотел отблагодарить его за поддержку в самые тяжелые моменты в моей жизни.
— Засунь его знаешь куда?! — Тихий так кривится, как будто вместо самостоятельного и прибыльного бизнеса я сунул ему говна на лопате. — Бросил обглоданную кость как собаке. А я хочу больше, ясно тебе?! Я хочу «Гринтек»!
— Ты его не получишь.
— Хрен ты угадал, — еще раз показывает фигуру из двух рук, на что я уже даже не обращаю внимания. В конце концов, его ужимки давно перестали производить на меня впечатление.
— Ты не получишь «Гринтек», потому что я купил долю Марата, — озвучиваю тот самый «приятный сюрприз», который нарочно берег на «сладкое». — Когда понял, что все это время за моей спиной играл не он и не Вика, а ты. Пришлось переплатить, но теперь в моих руках контрольный пакет.
Не уточняю только, что вся покупка была через парочку подставных компаний, так что Марат до последнего не знал, кто покупатель. Я подумывал о том, чтобы раскрыть ему глаза, но потом поймал себя на мысли, что после всего случившегося возможность увидеть перекошенное от злости лицо любимого братца меня вообще никак не задевает и не впечатляет. Так я понял, что к тридцати годам, наконец, повзрослел. Не без парочки отрезвляющих пиздюлей от жизни, само собой.
— Ты… купил долю Марата? — Тихому как будто нужно повторить мои слова, чтобы уловить их смысл.
— Ага.
— Ты пиздишь.
— Нет.
— Марат не продал бы такой… шанс, блядь.
— Валяй — позвони ему еще раз, узнай все из первых рук. — Делаю приглашающий жест, хотя заранее знаю, что Тихий не станет этого делать.
Он хватается за телефон, но не спешит набирать номер. Просто верит его в руках как будто за секунду забыл, что это такое и для чего предназначено.
— Твоя главная беда, Тихий, даже не в том, что ты предал меня — хер бы с ним, ну подумаешь, мало ли кто на пути к мечте всей свей жизни не переступал через родню, друзей и любимых. — Это, конечно, очень злая ирония, хотя в наше время, увы, такое перестало быть редкостью. — Ты ошибся в выборе союзников, Тихий. Понимаешь, если человек готов переступить через своего родного брата, чтобы только получить его деньги и бизнес, то твоя ценность для него примерно ниже… важности случайного попутчика?
Тихий прикладывает телефон к уху, но потом быстро его одергивает, так и не решившись набрать номер. Потом корчит миролюбивую улыбку и спрашивает, сколько денег я хочу за свою долю.
— Все деньги мира в бесконечной степени, — говорю с издевкой.
— Блядь, Лекс, тебе же не нужен «Гринтек»! Ради чего этот цирк? Чтобы что? Типа, главное, чтобы мне не досталось?!
В этом он прав — я цеплялся за «Гринтек» только в контексте хоть какой-то связи между мной и Викой. Не сразу это понял, но когда поковырялся в причинах и следствиях — это стало очевидным. Теперь «Гринтек» мне тем более не нужен — я понял, что моя личная история с этой «мечтой» уже закончена, я готов ее отпустить и полностью сосредоточиться на других вершинах и достижениях.
— Я заплачу сколько скажешь! — Тихий зачем-то выворачивает совершенно пустые карманы. — Все отдам. Любые деньги.
— Ты не понял, Тихий. «Гринтек» не продается. Не потому, что я не продал бы его тебе ни за какие деньги просто из принципа, а потому что я уже нашел для него нового владельца.
Его вытянутая рожа — лучше любой сатисфакции за все, что мой некогда лучший друг для меня сделал. Он морщится, хмурится, потом выглядит растерянным как ребенок. Все сложные и запутанные мыслительные процессы видны на его лице словно маршруты на карте. И когда я понимаю, что он, наконец, наталкивается на правильную догадку, награждаю его одобрительной улыбкой.