В памяти ту же всплывает упрек Вики о том, что я матерюсь как сапожник. Неужели со стороны меня так же неприятно слушать, как Тихого?
Да какого черта меня вообще должно интересовать, от чего и как эта сучка морщит нос?
Аж внутренности корежит от мысли, что дня не прошло с тех пор, как Вика снова вернулась в мою жизнь, а я начинаю вспоминать о ней в самый неподходящий момент. Хотя, справедливости ради, со вчерашнего вечера она тупо не выходит у меня из головы. Вообще. Утром, когда разговаривал с Катей по телефону, чуть не назвал ее «Викой». Так язык прикусил, что болит до сих пор.
— Почему мне звонит это старый пидар из «PowerPulse», истерит так, что слова не вставить, а потом оказывается, что все это — твоих рук дело?!
— Я отозвал наши деньги, — говорю спокойно.
— Я уже в курсе, брат! — Тихий упирается ладонями в стол и нависает надо мной, как перекачанная в зале тень отца Гамлета. — Вот пришел спросить, что за хуйня происходит и почему я узнаю об этом от старого гондона, а не от своего лучшего друга, вместе с которым мы вкрячили в эту сделку столько бабла и, блядь, сил!
Я поднимаю на него взгляд, пару секунд мы с Тихим бодаемся, а потом он, еще раз смачно матюкнувшись, падает в кресло напротив.
Его реакция абсолютно предсказуема, именно поэтому я не стал ставить его в известность о своих планах — знал, что Тихий примчится раньше, чем я успею набрать номер Егорова, владельца «PowerPulse».
— Слушай, Лекс, может, тебе того… — Тихий стучит себя кулаком по лбу. — Голову проверить? Ты когда в последний раз у мозгоправа был? Может, пора? Так я в два счета организую.
Чтобы не послать друга сразу, приходится напомнить себе, что я многим ему обязан. Пока я восстанавливался после первой тяжелой операции на позвоночнике — Тихий не дал Марату захапать «Интерфорс», сберег мои последние уцелевшие активы и каким-то образом умудрился их приумножить. Благодаря этому баблу я смог пройти полный курс реабилитации и снова встать на ноги.
Хотя, это только капля в море по сравнению с тем, что еще этот мировой мужик сделал, но уже в большей степени для нашего общего бизнеса.
— Я так решил. Другого ответа у меня для тебя нет.
— В одно лицо решил. — Тихий тычет пальцем в центр моего носа. — Не подумав о том, что это, между прочим, и моя выгода!
Я вызываю секретаршу по селектору, и прошу ее занести договор. Ее появление заставляет недовольную рожу Тихого раскататься в почти детской улыбке. На мой взгляд, моя помощница — типичная «серая мышь» и уровнем интеллекта близком к гениальному, иначе я бы просто не взял ее на эту должность. Но Тихий уже давно положил на нее глаз и не рвется в бой только потому, что я пообещал поломать ему ноги, если из-за его спермотоксикоза я лишусь этого сокровища.
Помощница кладет бумаги на стол и молча уходит, не удостоив Тихого даже взглядом.
— Вот. — Протягиваю ему договор, над которым мои юристы все утро ломали голову. — Надеюсь, это покроет всю упущенную выгоду.
Он пересматривает бумажки.
— Ты, типа, откупиться от меня хочешь?
— Нет, просто восстанавливаю справедливость.
Весь прошлый год был таким «жирным», что наши суммарные доходы взлетели до небес. Не думал, что когда-то такое скажу, но та авария научила меня не только заново ходить, но и рвать зубами все, что можно урвать. Переть напролом, не миндальничать и не расшаркиваться перед конкурентами. Хотя, конечно, я всегда держусь в рамках типовых правил ведения бизнеса. Просто теперь это не игра в шахматы, а долбанный бокс, где у меня ничего не дернется, если противнику придется выбить зубы и сломать челюсть.
— А дальше что? Помашешь мне ручкой? — Он едва сдерживается, чтобы не смять договор.
— Может, хватит уже искать черную кошку в темной комнате? Я просто хочу поступить по справедливости.
— Ага, и поэтому даришь мне свою долю в «Неоне», а Марату снова даешь выйти сухим из воды. Какого хрена, Лекс? Мы целый год угробили, отгрызая по куску у этого урода, и когда осталось только добить, — Тихий шарахает кулаком по столу, — ты просто забиваешь хуй! Чё вообще происходит, брат? Вспомнил, что вы с ним — одной крови? Братская любовь вштырила?
Я опасаюсь, что следующей он озвучит еще одну причину — Вику.
Но Тихий, похоже, верит в меня куда больше, чем верю в себя я. Ему даже в голову не может прийти, что причина моего решения — женщина, которая буквально выбила табуретку у меня из-под ног, когда я и так болтался на последней сопле.
Я слишком уважаю Тихого, чтобы кормить его враньем о том, что просто хочу дать Марату немного больше времени для мук и страданий. Но и про Вику сказать не могу. Тупо сцыкотно, потому что, как ни крути, я реально облажался.