- Юль, - заунывное завывание моего любовника по телефону вновь разогнало добродушное настроение, посетившее меня дома. – Милая, ты скоро?
- Влад, я выехала. Время моего приезда зависит от пробок. Сам понимаешь, новый год на носу и все дороги забиты. – Встречная машина моргнула фарами, предупреждая о служителях закона, сейчас дежуривших на дороге, и я со спокойной совестью сбросила звонок, так и не дослушав Влада.
По припорошенному снегом тротуару шел статный мужчина, тянувший санки. На них сидел мальчонка, лет пяти-шести, и о чем-то переговариваясь, видимо с папой, уверенно держал в маленьких ладошках, на которые были надеты ярко красные варежки, небольшую зеленую елочку. Тоненькие веточки периодически норовили попасть малышу в лицо, тот кривил рожицу, улыбался, и пытался отвести елку в сторону. Потом, послушав мужчину, видимо забывал о неудобстве, и маленькие ручки вновь возвращали верхушку зеленой красавицы назад. Мужчина, остановившись, пару мгновений понаблюдал за скривленным в смешной гримасе личиком мальчишки, подошел, поправил деревце, и взяв за тоненькую веревочку, вновь потянул санки дальше. Я улыбнулась, разглядывая в приоткрытое окно эту умиротворяющую картину, и дернула машину, двигаясь в пробке, возникшей около торгового центра.
Всю ночь шел снег - зима в последний раз пыталась вернуть себе свои права. Он валил большими пушистыми хлопьями, скрывая под толстым холодным покрывалом грязь на улицах, меняя тоскливые серые тона на белый цвет первозданной чистоты. Утром меня разбудил громкий топот детских ножек – вот всегда удивлялась, почему такие маленькие и достаточно легкие по весу детки, так громко топают – и мужской голос, от которого у меня просто трясутся колени и тело сводит сладкой судорогой.
- Сашуль, мама поспит, а потом пойдем, хорошо?
- Да! – и маленькие ножки вновь бегут по коридору в сторону спальни. – Мама! Дём улять! – детский визг и я, обхватив своего мелкого пухлячка и затянув его в кровать, начала щекотать сына, слушая громкий детский хохот.
- Эх, Сашка, Сашка, ну мы же с тобой договаривались. – Сквозь наш с сыном смех раздался мужской возглас, который с притворной укоризной обратился к моему сыну. – Ты же мужик, ты обещал.
Сашенька недоуменно посмотрел на Вита, громко засопел носом, напоминая ежика, а потом потянул свои маленькие ручки, пытаясь пощекотать меня.
- Мама снулась! – вынес он свой прямолинейный вердикт, поцеловал меня и вновь изрек, не принимая возражений. – Дём улять!
- Гулять, так гулять, - я обняла пахнущее молоком тельце малыша, поцеловала его в обе щеки и выпустила, поскольку Сашка не очень любит таких нежностей. – Но сначала я бы не отказалась позавтракать, - посмотрела в голубые глазки маленького мужчины, поддела пальцем его маленький носик, и начала подниматься с кровати.
Саша не переставая пыхтеть, спустился с кровати, подошел к Виту с абсолютно серьезным выражением произнес:
- Мама усить, - взял мужчину за палец и потянул на выход из спальни.
- Да, надо маму покормить, - с не менее серьезным выражением произнес Вит, подхватил ребенка на руки и подошел ко мне, целуя. – Доброе утро.
- Доброе, - я улыбнулась, осмотрев своих мужчин, поцеловала обоих в щеки и вытолкнула в сторону коридора. – Сейчас умоюсь и присоединюсь.
Веселый завтрак перешел в не менее веселое одевание, во время которого приходилось бегать за сыном по квартире, слушая детские визги и уклоняясь от поцелуев Вита. Первый – ни как не хотел позволить надеть на себя свитер, второй же пытался поймать меня где-нибудь наедине и продолжить те жаркие ласки, которые дарил мне большую часть ночи.
Громкий смех сына не утихал и на прогулке – я смотрела, как Вит катает Сашку на санках, разгоняя и опрокидывая малыша в снег. Смеялась, глядя как огромный мужик падает в снежные сугробы, хватая на руки маленького мужичка и подкидывает, заставляя последнего громко хохотать. Весело убегала от обстрела снежками, когда мужская часть моей семьи пыталась забросать меня.
Этот Вит никак не вязался с образом того Виктора, которого я знала по прошлой жизни. Той жизни, где я была замужем за отцом Сашеньки, а некий Виктор Новицкий был клиентом нашего маленького банковского отделения. Тот Новицкий все время выражал свое недовольство, что именно меня приставили обслуживать его, возмущался моей медлительностью, так не кстати раздававшимися телефонными звонками. Недовольно рычал, только стоило принтеру хоть на мгновение задержать распечатки счетов, гневно скрипел зубами стоило мне отлучиться на минутку от его общества. Но, ни разу так официально и не пожаловался моему начальству – весь свой негатив сливал только на меня, при этом доводя иногда просто до слез.