- А больше не кому, - тот с ехидством ответил, не скрывая своего недовольства.
- Ты кое о чем забыл, мой дорогой. – Светлый сбросил снежинку, стряхнул рукой и с доброй улыбкой вновь посмотрел на друга.
- Интересно, ты о чем? – Темный удивился, ведь в споре принимали участие они только вдвоем, даже свидетелей не было.
- А как же судьба? – Светлый посмотрел вниз, разглядывая спешащего внутрь подъезда мужчину.
- А с чего это она решила именно теперь вмешаться? – в мужском голосе слышалось явное недоверие, смешанной скептицизмом.
- Ты забыл, какой сегодня праздник,- Светлый не пряча улыбки, еще раз окинул взглядом своего друга и… исчез.
- Вот же… Светлый, - Темный негромко ругнулся и тоже исчез.
Громкий разговор разбудил серого голубя, прятавшегося от непогоды в открытом окне лифтовой шахты. Птица недовольно взъерошила перья, переступила с лапки на лапку и вновь закрыла глаза, уплывая в объятия Морфея.
Глава 2
Глава 2
Вот почему все так? Как я могла позволить ему сделать это со мной? Кем я была в тот момент, когда поддалась на его ласки, поцелуи? Вела себя, словно сучка похотливая… Неужели было сложно отказать, тем более что завтра, ну или уже сегодня я могу получить все тоже самое, только с меньшими нервными потрясениями… Нет, не то же самое. Влад, конечно, не плох, но с ним я никогда так не теряла голову. Не растворялась и не улетала только от одних поцелуев. Не томилась в предвкушении, только от одного взгляда на руки. И даже его руки, пусть ухоженные, даже красивые, но они были не такими нежными и одновременно сильными, мягкими и при этом настойчивыми. Совсем не такими…
Как и когда я позволила произойти этому сладкому грешному безумству? Когда позволила себе расслабиться и утонуть в этом горячем, сумасшедшем омуте? В какой момент разрешила этому страстному, жаркому, безрассудно любимому и до нетерпимости ненавистному мужчине проникнуть в мои мысли, поселиться в моей душе, просочиться под кожу, заставляя сердце то резко останавливаться, то мчаться бешенным галопом только от одного упоминания его имени. Как случилось, что, несмотря на прошедшие три года в горькой обиде и боли из-за его, наверное, предательства по отношению ко мне, я сегодня повела себя как мартовская кошка - потекла, растаяла, сломалась? Хотя с последним утверждением я готова поспорить сама с собой.
Я когда-то поклялась сама себе, что не позволю ему ко мне подойти ближе, чем на расстояние вытянутой руки, а этим вечером, как толлько его увидела, была готова молить только чтобы он хоть на мгновение прикоснулся, поцеловал, взял. Готова была кричать, молить, плакать, только бы он не останавливался. Кем можно меня теперь считать, если меня до сих пор укутывает этот томительный и безумно дорогой меня аромат, а тело заклеймено его поцелуями? Оставленными теми самыми губами, о которых я мечтала и ненавидела одновременно. И как мне смотреть дальше в глаза той, что постоянно отражается в ледяной поверхности зеркала - ведь я предала нас обеих... Или это она предала? Или это мы обе посмели поддаться сладострастному хищному и демоническому соблазну по имени Вит Новицкий?
В глазах плыло светлеющее небо, а я не ощущала собственных слез, разглядывая еле видные внизу точки пролетаемого города.
- У вас все хорошо? - Подчеркнуто вежливая, но при этом абсолютно холодная стюардесса наклонилась, вглядываясь в мое лицо. - Может я могу чем-нибудь помочь?
- Воды дайте, пожалуйста. – ответила осипшим голосом и провела дрожащими ладонями по щекам, стирая горячие дорожки.
- Пожалуйста, - ко мне протянулась рука, держащая пластиковую бутылочку. - Еще что-нибудь?
- Нет, спасибо. - Я резко дернула за крышку пластика в попытке ее раскрутить. Девушка улыбнулась дежурной улыбкой и покатила дальше по проходу тележку.
Три года. Три чертовых года неизвестности, обиды и горечи. Я ведь справлялась. Можно сказать, даже справилась с тем безумным страстным, жарким наваждением. После двухнедельного молчания с его стороны, извечного металлического голоса «Абонент вне зоны…», я согласилась на приглашение подруги выйти на работу в другую контору. Оставила маленького сына и метнулась зарабатывать деньги, как озвучила тогда родителям. На самом деле, я бежала. Постыдно бежала оттуда, где все напоминало о нем. Где все значимые места культуры и отдыха ассоциировались с упругими губами и горячими поцелуями, сильными руками и стальными объятиями из которых мне никогда не хотелось вырваться. Бежала к людям, стараясь раствориться среди них, чтобы уже никогда не вспоминать своего страстного безумия. Или надеялась отыскать его вновь. От себя бежала…