– Мать вчера была на дежурстве, больше дома никого не было.
– Хорошо. Что ты делал дома после того как пришел?
– Поел, послушал музыку, сел телевизор смотреть.
– Что показывали? – заинтересовался Мамедов.
– Да я не помню точно, боевик, кажется, потом клипы были. Спать лег примерно полдвенадцатого.
– Никуда не выходил? – Мамедов, повернувшись к Сулейманову, в упор посмотрел на него.
– Никуда, – Роман и бровью не повел.
– И никто к тебе не приходил?
– Я же сказал, что был один. Вы что, меня подозреваете?! – вызывающе спросил он.
– Во-первых, об этом рано говорить, а во-вторых, я тебе сказал, я не из прокуратуры и не из милиции, у нас – частная контора, а если ты что-то вспомнишь насчет вчерашней ночи, позвони мне, – Алискер достал визитку и протянул ее Сулейманову.
– Ладно. – без особого энтузиазма сказал тот.
– Будь добр, позови, пожалуйста, Никоненко Олю.
Трехрожковая люстра ярко освещала помещение дежурки, жалюзи на окнах были опущены, обогреватель работал на полную катушку. Болдырев сидел за столом у самовара с чашкой в руках.
– Ты че, парную здесь устроил? – вошедший Николай выключил обогреватель, – на улице плюс.
– Сыро очень, – Болдырев отхлебнул из чашки, – а я человек ревматический, сырость мне противопоказана.
– Ты не знаешь, как победить сырость? – с серьезным видом спросил вошедший следом за Николаем Ганке, держа в руках свой неизменный «дипломат», в котором он носил необходимый инструмент, – мы победили ее при помощи «Бэби-драй».
– Валентиныч, я понимаю, что у нас страна советов, но ведь не страна баранов, – парировал Сергей, ставя чашку на стол.
– Перекусить есть чего? – Николай подсел к столу и налил себе чаю.
– Что новенького, рассказывайте, – Болдырев достал из холодильника банку шпрот, полбатона колбасного сыра и пучок подвяленой петрушки. Выложив продукты на стол, он, образно говоря, «умыл руки».
– Может, ты нам еще и нальешь? – усмехнулся Ганке, открывая шпроты.
– Валандра вам нальет, догонит – добавит.
– Ты где такую петрушку выкопал, из-под снега что ли? – продолжал иронизировать Ганке, отложив нож и крутя в руках поникшую зелень.
Было забавно наблюдать, как этот представительный, солидный господин, в дорогом костюме и при галстуке приступает к столь незатейлевой трапезе.
Валентин Валентинович работал в фирме больше двух лет. Его род происходил не то из Баварии, не то из Вестфалии. Далеко не безоблачный жизненный опыт Ганке сослужил ему, тем не менее, не плохую службу.
Начав трудовой путь с токарного станка, он быстро продвинулся, но после сошел с широкой торной стези передовика производства, свернув на извилистую тропку личной авантюры. Что толкнуло его на это?
Может, воровская романтика, может, острая нехватка средств – к тому времени у него уже были жена и ребенок. А может, его сверхчувствительные пальцы взбунтовались против заедающей каждодневной рутины совкового производства.
Однажды его рискованное предприятие, приносившее ему неплохой доход и дававшее простор для воображения, накрылось медным тазом. Ганке выписали путевку на пять лет в места не столь отдаленные, четыре из которых он благополучно отбарабанил. Год ему скостили за примерное поведение.
Сидеть больше не хотелось, а применить свои знания и умения в законном бизнесе случай не подворачивался.
Судьба улыбнулась Валентину Валентиновичу, когда после отсидки он познакомился с Вершининой, причем, как это часто бывает в жизни, совершенно случайно.
Как-то он врезал замок Вере Гавриловне – матери Вершининой, которая, оставшись довольной работой Ганке, порекомендовала его дочери, когда у той возникла аналогичная проблема.
В конце концов Вершинина пригласила его работать в «Кайзер», где он и трудился в настоящее время к их обоюдному удовольствию.
– Алискерчик не появлялся? – спросил Валентин Валентинович и все-таки положил веточку петрушки поверх бутерброда со шпротиной.
– Ждем-с, – улыбнулся Болдырев, – вас-то двое, а он один.
– Нам-то целый дом достался, а ему – пара теннисистов, – осклабился Антонов.
– А у тебя тут все спокойно? – поинтересовался Валентиныч.
– Все о`кей, – коротко ответил Сергей.
– Валандра у себя? – спросил Антонов.
– У себя, ждет вас, иисусиков, – Болдырев прищелкнул языком.
– А мы как на картинке, – весело сказал Антонов-младший.
– Сейчас Алискер придет, и двинемся, – поддержал Николая Ганке.
– Легок на помине! – воскликнул Болдырев, когда в дверях появился Мамедов.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Хорошо, с этими ясно, – сделав пометки в склерознике напротив фамилий Фадеева, Шнейдера и Сулейманова, Валандра перевернула страницу, – кто у тебя еще?
Мамедов в компании Ганке и Антонова сидел напротив Вершининой.
– Дальше – Ольга Никоненко.
– Что удалось узнать у нее?
– Кое-что интересное. Она слышала, как в буфете спорткомплекса, где они тренируются, в это воскресенье двое «новых русских» поспорили при свидетелях на пять тысяч долларов.
– Ну и что, что они поспорили? – Вершинина крутила в руках простую шариковую ручку.
– Дело в том, что предметом спора стал предстоящий турнир по теннису, а конкретнее, встреча Федорова и Сулейманова, – Мамедов выдержал многозначительную паузу.