— Ничего, вот загоню его завтра на шиномонтажку — еще посмотрим, кто его потом обгонит! — пообещал этот оптимист, нежно поглаживая руль своего «офигенчика».
И вот мы уже приблизились к уныло черневшему в одиночестве Чертову сараю.
— Тебя где высадить? — спросил мужик, и тут под нами что-то хлопнуло. Это походило на выстрел.
«Копейку» начало заносить, но водитель свое дело знал, и мы, переводя дух, живые и невредимые остановились у обочины.
— Ну ни хрена себе! — высказался он, как будто виноват в этом был кто-то посторонний.
— Слушай, а как ты вообще техосмотр прошел? — поинтересовался я, вслед за ним выходя из машины и с облегчением отмечая, что «фольклорный» стульчик наконец-то исчез.
Вместо ответа тот матернулся, полез под капот, потом закатился под колеса, снова под капот.
— Колесо, что ли? — спросил я.
— Да нет вроде… Не пойму. Ну-к, заведи-ка, а я послушаю его.
Я попытался завести, однако «офигенчик» презрительно чихал, выказывая свое отношение к нашим дальнейшим планам. Мужик махнул рукой:
— Ну всё. Сели. Дальше только на буксире…
Я посмотрел на часы. Проще будет пешком дойти до станции «Селезинский бор» и на первой же идущей в город электричке без дополнительных приключений добраться домой. А то с моей везучестью в последнее время что-то не по себе стало ходить по нашим просторам.
— Ладно, давай, — я пожал ему руку. Хотел заплатить, но водила, уже извлекший из багажника трос, досадливо отмахнулся.
Вечер выдался погожий. Солнце припекало так, что в ветровке мне стало жарко. Я шел вдоль трассы, раздумывая о своей вероломной бабуленции, и любовался пейзажем, а возле Чертова сарая решил срезать путь. Грязь тут уже высохла, и по проселочной дороге можно скостить минут пятнадцать до станции.
Здешнее население так активно справляло Первомай, как будто последний раз в жизни: все окрестности словно вымерли. Не было слышно даже привычного для поселка лая собак.
И тем более я удивился, увидев возле руин усадьбы девочку лет десяти, отчаянно пытавшуюся преодолеть сетку-рабицу, заменявшую Чертову сараю забор. Девчонка была пухлой и неуклюжей, поэтому ограда никак не хотела ей подчиняться. Бедняга трагически подвывала и, размазывая кулаками ржавчину по конопатым щекам, снова и снова пыталась взять сетку штурмом.
— Ну и зачем тебе туда? — спросил я. — Ты знаешь, что там все сыплется?
— Зна-а-аю! Ы-ы-ы-у-у! Там мой Йо-о-о-оршик! — возвестила она гласом раненой сирены. — Он вон там проскочил и в дом убежал, а я там не проле-е-езу!
— Кто такой Йо-о-оршик?
— Не Йоршик, а Ёршик! — шмыгнув носом, поправила меня девчонка. — Это мой щенок.
— Может, позвать его. И он сам прибежит?
— Я звала, но он не бежит. Он тупой. Он там где-то тявкает, а назад не идет. А если он заблуди-и-ился?
Да, немудрено там заблудиться. Бывал я внутри этой недосгоревшей развалюхи: то сквозные дыры в полу, то завалы на этажах…
— Ох, только не плачь. Давай так. Жди меня здесь, не вздумай лезть за мной.
В глазах девчонки мелькнула радость, и она охотно кивнула.
Я перебрался через сетку, на всякий случай еще раз показал девочке оставаться на месте и не подходить ближе, и вошел в дом.
Здесь воняло сыростью, сортиром, мокрой гарью и чем-то еще, чему я не находил названия. Оно, как сладковатый запах мертвечины, раздражало гортань и пробуждало тревогу. Но это было чем-то другим…
То там, то здесь встречались размоченные картонки, на которых наверняка ночевали кантующиеся тут в холода бомжи. Несколько следов от затушенных кострищ — так они здесь грелись и именно так время от времени устраивали пожары.
Пол под ногами дрогнул, и Чертов сарай застонал всеми своими гнилыми перекрытиями, будто восставший покойник из фильма ужасов.
В конце коридора послышалось звонкое «гав!» Тогда я спешно направился к источнику звука. Мне даже померещилось, что за поворот проскользнул щенок йоркширского терьера — это такие любимые всеми женщинами глупые собачки, которые в детстве похожи на плюшевые игрушки, а вырастая, превращаются в подобие длинношерстых болонок, только темной окраски. У Женьки и его жены была такая зверюшка, и поэтому я хорошо знал, как выглядят йорки.
Кажется, щенок решил поиграть со мной в прятки.
— Пёс! Как тебя там? А, Йоршик! Фью-фью-фью! Куть-куть, иди сюда, глупое животное, я дам тебе что-то вкусное! Ёрш, ко мне, собака серая! — то ласково, то строго, чувствуя под ногами нарастающую вибрацию, звал я. — Ну и куда тебя понесло, дурень?
И снова сильный подземный толчок. С окна возле меня сорвался ставень и рухнул наружу.
Девочка, молодец, послушно ждала меня, стоя вдалеке на тропинке. Ее слегка прикрывал зазеленевший куст сирени, но какое-то несоответствие заставило меня приникнуть к самому окну и всмотреться в девичью фигурку.
Какая, на фиг, девочка?! Поглядывая то на усадьбу, то в сторону Ведьмина пруда, то на небо, там стояла… блондинка… топ-топ-модель… Стелла Вейде! Я с силой протер глаза. Это что, очередная галлюцинация?!
Тут за спиной у меня послышался громкий треск обвала, истошный псиный вой, прервавшийся так резко, что надежд на спасение глупого йоркшира не осталось. Вслед за тем — звонкий цокот падающих кирпичей и шуршание штукатурки.
Чертов сарай плясал, как шхуна в девятибалльный шторм. Я хотел выпрыгнуть в окно, однако следующим толчком меня скинуло на пол. Потолок начал угрожающе проседать, и я инстинктивно заполз в нишу под подоконником.
Все завертелось, комнату накрыло колючей пылью.
Теряя сознание, я успел лишь услышать знакомый смешок — в точности такой же я слышал тогда, в налоговой…
В глаза ударил свет. Ярко-изумрудный свет с алым проблеском молнии…
Часть 2 — Шива
Да… Наше будущее уже не то, что прежде…
— Она погибла. По моей вине.
Шива оглядывается, в синих глазах удивление и непонимание:
— Кто?
— Ума. Это я виноват, не смог ее остановить.
Он никак не может осознать услышанное:
— Это… у тебя шутка такая дурацкая? Эй! Ну-ка прекрати! Ты переигрываешь. Сейчас же признайся, что это розыгрыш!
— Она разогнала ускоритель, и от перегрузки система взорвалась.
На месте эпицентра взрыва, там, где прежде находился ее виман, теперь медленно ворочалась карликовая черная дыра в пространство-времени. Искусственно созданный коридор сейчас отображали все экраны, а система требовала нейтрализовать угрозу. Шива просто еще не успел всего этого увидеть, придя в себя по завершении очередного цикла. Первого на нашей практике, прошедшего с осложнениями.
— Полное развоплощение с переходом… — опуская руки и манипуляторы, бесцветным голосом пробормотал он, и на лбу его, под обручем, пролегла поперечная морщина. — Зачем?..
— Она во что бы то ни стало собиралась извлечь тебя оттуда и превысила лимит… И в этом полностью моя вина как координатора, Шива. Я должен был догадаться, зачем она…
— Прекрати. Может быть, все не так… Давай посмотрим вариативные ходы…
— Я смотрел.
— Еще раз! — повысил он голос.
— Я все смотрел. Мне нужно это исправить, Шива. Только мне. Она доверилась моему опыту, а я не…
— Постой!
Призыв Шивы стихает за моей спиной, гаснет и растворяется в небытии…
Как приходят в себя нормальные люди после обморока? Большинство — в карете скорой помощи. Иные — дома, на собственном диване. Самые невезучие — посреди тротуара под обстрелом десятков взглядов, обладатели которых не в состоянии определиться: пьян этот упавший, или же ему действительно стало плохо и нужно что-то предпринять по его спасению.