Все истории о контактах и контактерах закончились полным крахом. Был пущен слушок: где-то там, в НАСА, признались, мол, вся эта уфологическая гонка являлась мистификацией, не было никаких НЛО, не вскрывали никаких инопланетян, все было сфабриковано и подкинуто, чтобы отвлечь налогоплательщиков от тяжелых дум и мечтаний о странном. Этот слушок подхватили интернет-пользователи и журналисты, распространили по набравшей силы всемирной сети, а также в СМИ — и дело по «тарелочкам» можно было считать закрытым.
Все бы хорошо, если бы не одно «но».
Если бы я не видел тогда собственными глазами вереницы бесцветных объектов и зеленого шара в пока еще мирном абхазском городке Гудаута…
Коллеги графа Цепеша
Руська, бывший одноклассник, позвонил мне за три остановки до моей. Чем, собственно, и вернул меня в реальность, напомнив о том, что вот-вот нужно выходить и тащиться на рандеву с налоговиками. Просто после ночей на дежурстве я находился в какой-то прострации, когда время растянулось для меня безбрежно. Кажется, путь до налоговой отнял уже тысячу лет, а на самом деле я ехал всего с четверть часа…
Мы с Русланом Аникиным просидели за одной партой с пятого до одиннадцатого класса. И самолетами-модельками обменивались, и DVD друг у друга в гостях совместно смотрели, сравнивая, у кого на экране лучше передаются цвета, и ожесточенно при этом споря. Потом Руська подался на факультет журналистики, а меня непреодолимо понесло в пожарно-техническое училище, по окончании которого я без всяких отговорок пошел в армию, где провел год жизни. Встречаясь позже с общими друзьями, Руська гордо заявлял о своей профессии и снисходительно кривился в мою сторону: «А этот, блин, — пэтэушник, позор родителям!» Мы шутливо метелили друг друга кулаками под ребра, после чего он неизменно уточнял, как именно расшифровывается аббревиатура «ПТУ» моего учебного заведения, хотя все знакомые и без него давно это знали. Просто у Аникина всегда была короткая память, и поэтому он мог по сорок раз повторить одну и ту же хохмочку в одной и той же компании. Однако эта забывчивость нисколько не умаляла его успеха у противоположного пола, да и наших приятелей она только веселила.
— Ой ты гой еси, Стрелец-батюшка! — обрушил он на меня свое жизнелюбие. — Какие планы?
— Вообще или только на эту жизнь?
— Это как?!
Хоть был Аникин журналистом, но легко велся на какой-нибудь бред, сказанный серьезным тоном. После подобных фразочек Руська зависал чуть ли не на полминуты, силясь познать сакральный смысл сказанного. Хотя сегодня из нас двоих по определению тормозить должен был я.
— Аника-воин, прием! — зная, что это прозвище злит его, я все же вспомнил школьную дразнилку, и, судя по недовольному пыхтению в микрофоне, вывести его из ступора мне удалось. — А чего тебе до моих планов?
Он быстро переключился на суть дела:
— Да хотим с мужиками вечером в клуб… есть повод…
Я не стал гадать, напрягая мозг воспоминанием, когда у Руськи день рождения. И облажаться не хотелось, если окажется, что сегодня, а я сам не вспомнил и не поздравил. Но что делать: сонная голова отказывалась работать, как положено.
— Что за повод?
— Приедешь — узнаешь, — последовала загадочная фраза, призванная послужить безотказным рекламным крючком.
Но со мной прием не прошел:
— Рус, я вообще-то с дежурства, три дня не спавши…
— Ага-ага, слышали — «вдруг завтра бой, а я уставши»! Чё ты как старый дед, Дэн?! — возмутился он, и как раз в этот момент троллейбус, в котором я ехал, открыл двери на предпоследней остановке. — Отмазки какие-то гнилые! Кинуть меня хочешь — да еще в такой день?! Да?
Теперь я уже был уверен, что не день рождения: смутно припомнил, что у него когда-то осенью, а не весной.
— Ты выражайся ясней, Аникин: что за день?
Я почувствовал, что он действительно готов обидеться, и это меня удивило: не так уж часто мы общались после школы, чтобы это обязывало меня бежать к нему по первому зову. Скорее бы уж я бросил все и побежал, позвони мне кто-нибудь из ребят-коллег.
— Я, Стрелец, между прочим, устраиваю мальчишник. Для тебя это достаточно веский повод?
Так, там небо на землю не упало часом? Чтобы перебравший полгорода красоток бабник-Аникин вдруг взял да и пошел на такой неожиданный поступок, как свадьба?! И это в двадцать-то пять, когда он всегда бил себя кулаками в грудь, что если к сороковнику нагуляется — это хорошо.
— Э-э-э… Ну ты скосил… наповал! Черт ушастый… Куда подъехать и когда?
— К десяти в «Неоновую барракуду». Это где раньше возле нашей школы была пивнушка, а потом типа казино с этим, как его…
— Помню, тушил.
— Чего?!!
— Шучу я, Рус. Приеду.
Собственно, «моя» остановка была также конечной этого маршрута. К налоговой нужно было идти еще минут пять, и все пути пролегали по растаявшим в кашу неасфальтированным тропинкам. Сначала я выискивал места посуше. Недолго. В итоге плюнул и зашагал по глиняному месиву, невольно отыскивая глазами в небе источник громоподобного звука, словно разрывавшего тяжелый купол серого неба. Оглушающий рокот шел отовсюду, но, выйдя из-за хрущобы на более или менее приличный тротуар, я наконец увидел, в чем дело. Далеко в стороне, над полигоном за чертой города, в небе нырял зеленый истребитель. Он находился далековато, но, если мне не изменяет зрение, это был МИГ-23. Он то круто закладывал пике, то уже, казалось, над самыми верхушками деревьев лесополосы изворачивался и набирал высоту — именно тогда рев усиливался, разносясь по округе и оповещая всех о проходящих у военных летчиков учениях. Цвет самолета вызвал у меня улыбку, я ведь последний час только и делал, что прокручивал в сонной голове воспоминания о зеленом же НЛО из Гудауты!
Может быть, не вглядывайся я в небо из-за маневров МИГа, то и не заметил бы одной странности. Летом к нам в город нередко прилетали хищные птицы, похожие на небольших орлов. Они парили среди суетливых стрижей, часами таская в когтях и задумчиво колупая по кусочкам тушку какой-нибудь изловленной крысы, а то, бывало, присаживались отдохнуть на крышу многоэтажки. Но это было летом, и я никогда не встречал их в другое время.
А сейчас крупная птица кружила почти надо мной, вися на воздушных потоках и не двигая крыльями. Как дельтаплан.
Я отметил про себя это событие, подумал, что, видно, пернатый хищник и есть предвестник скорого лета, а потом, забыв уже и про истребитель, и про орлана, перепрыгнул две ступеньки широкого крыльца и очутился в мрачноватом вестибюле налоговой.
— А где у вас… э-э-э… кабинет 118? — пришлось заглянуть в уведомление.
Вахтер (или охранник), зевнув и окинув меня высокомерным взглядом, лениво махнул в сторону лестницы. Ходят всякие — с щетиной и красными глазами, всё им рассказывай еще, да показывай!
Я мельком глянулся в высокое, но узкое зеркало за вахтерской будкой и на всякий случай стянул с головы черную трикотажную шапку, которая в дополнение к небритости и налитым кровью сосудам в глазах придавала мне вид еще более подозрительный и маргинальный. Ко всему прочему появилось ощущение, что кто-то идет за мной, но при этом старается, чтобы я его не заметил. Так уже бывало много раз и прежде, но ничем плохим не заканчивалось, потому я и теперь предпочел не обращать на это внимания. Чувство притупилось, но полностью не ушло.