Я уже вскочила на ноги и в потемках искала кнопку выключателя.
— Ты что-то выпила? Спиртное? Или таблетку?
— Конфетку, — промычала она.
Твою мать. Сластена.
— Кто тебе это дал? — я натягивала джинсы.
— Я не знаю. Парень с милой улыбкой.
Идиотка. Наивная, доверчивая идиотка!
— Где ты? — уже проорала во весь голос. — Откуда тебя забирать?
— Я… — она замолчала, что-то там запыхтела, начала мямлить.
— Ермолаева, твою мать! Просто скажи, куда ехать?!
— Мне просто хотелось посмотреть. Я думала, что теперь все знаю и смогу сама, — тягучим непослушным голосом оправдывалась она.
— Что ты сможешь сама? Нарваться на придурка, который тебя накачает? Где. Ты?
— На гонках.
Меня скрутило, и перед глазами поплыла темнота. Замерла. В висках пульсировала кровь, а сердце затравленно билось в груди.
— Жди, — хрипло, через силу, — ни с кем никуда не ходи. Если там есть Меранов или Волшин — иди к ним.
— Они меня не любят. Они злы-ы-ые.
— Иди к ним. Мне так проще будет тебя найти.
Когда я вызывала такси, меня просто трясло. От волнения, от страха, от идиотских предчувствий, что добром эта поездка не кончится. Но и Ольгу я бросить не могла. Она и так беспомощная, как котенок, а под кайфом вообще ни на что не способна. Бери и делай, что хочешь.
Глава 13
Мне надо спасать непутевую Ольгу, а я сижу на лавочке перед общагой и малодушно мечтаю о том, чтобы такси не приехало. Чтобы не было машин, чтобы случился бунт перевозчиков, чтобы дороги перекрыли толпы зомби. Что угодно, лишь бы не ехать к аэропорту.
Трусиха. Где-то чересчур смелая, а где-то хвост под задницу поджимается. Мне стыдно. Перед подругой, перед самой собой. Просто стыдно. Но я ничего не могу поделать со своими эмоциями.
Такие места для меня опасны. Табу. Нельзя соваться. Никогда. А я уже один раз влезла, показала себя во всей красе, и почему-то мне кажется, что если сунусь снова, то добром это не закончится.
Мнительная истеричка.
С таким же успехом можно было в Москве сидеть и ничего не менять в своей жизни.
От самобичевания меня отвлекло ярко-желтое такси. Все-таки приехало! Вот черт.
Ровно одну секунду я смотрю на него, мечтая развернуться и уйти обратно в общагу, но потом вспоминаю про Ермолаеву. Возможно, именно сейчас, в этот самый момент, пока я упиваюсь жалостью к себе, кто-то тащит эту дурочку в кусты.
— Девушка, вы машину вызывали? — за рулем женщина лет сорока пяти. Кротко стриженные огненно-рыжие волосы ежиком. По всему предплечью разметалась татуировка в виде черепов и змей. На шее — кожаный ошейник.
— Я, — решительно шагаю вперед.
Для сомнений больше нет времени, поэтому усаживаюсь на переднее сиденье и накидываю ремень безопасности.
— К Северному аэропорту? — уточняет она, лихо выруливая со двора.
— Да. Туда.
— Там сегодня должно быть весело, — тетя-таксист тонко намекает, что в курсе происходящего на пустынной трассе по ночам.
— По-моему, там всегда весело, — недовольно буркаю, отворачиваясь к окну.
Желания болтать с посторонним человеком совершенно нет. Хочу просто тишины. К счастью, этот человек оказывается понятливым, и за всю дорогу я больше не слышу ни единого слова. Только когда уже вдали проскакивают яркие огни, я сама завожу разговор:
— Мне надо забрать подругу и вернуться обратно. Дождетесь? За простой заплачу.
— Ждать буду только пятнадцать минут. Потом уезжаю, заказов и без того сегодня много. Деньги вперед.
— Хорошо.
Я плачу за проезд, попутно добавляя за то, чтобы она дождалась нас с Ольгой.
Мы притормаживаем чуть в стороне от пикапов, огораживающих территорию, и я выскакиваю из машины. Тут же со всех сторон обрушивается какофония звуков: музыка, такая, что все внутри дергается в такт, чужие голоса, смех, крики, рев двигателей.
Пятнадцать минут. Проклятье. Так мало. Я понятия не имею, как искать Ермолаеву во всем этом бедламе. Разве что у нее все-таки хватило мозга найти «наших». Они, конечно, те еще свиньи, но уж обдолбанную в ноль безобидную однокурсницу не подставят еще больше. Не должны.
Я натягиваю капюшон толстовки на голову и решительным шагом направляюсь в толпу, отчаянно надеясь, что меня никто не узнает после того беспечного заезда.
Сегодня здесь еще оживленнее и шумнее, чем тогда. Толпа размалеванных девиц в коротких юбках, из-под которых едва не выглядывают трусы, парни всех мастей и калибров, даже какие-то взрослые мужики.
Всем весело, а я опять чувствую себя в западне. Мне душно, жарко и холодно одновременно, сердце бухает где-то в голове, вместо мозга.
Где эта доверчивая бестолочь?
Я принципиально по широкой дуге обхожу линию старта, где творится самый большой ажиотаж. Там так орут, так улюлюкают, что уши закладывает. Мне туда точно не надо. Вместо этого я иду примерно к тому месту, где в прошлый раз видела дорогих одногрупников.
Желтая машина Волшина издалека бросается в глаза. Как же не хочется туда идти! Но приходится стиснуть зубы, сжать кулаки и прокладывать путь сквозь толпу.
Ну, Ермолаева, ты у меня и попляшешь! Когда проспишься. Я тебе весь мозг выскребу маленькой ложкой! Чтобы неповадно было самой в такие ямы прыгать! Тоже мне нашлась взрослая и умная! Даже мне одной неуютно здесь, а она куда поперлась?!
— Оса, что-то ты припозднилась, — растекается в лихой улыбке Волшин, едва приметив меня, продиравшуюся сквозь толпу.
— Заткнись! — цыкаю на него.
Не хватало еще, чтобы орать начал и лишнее внимание ко мне привлек.
— Ох, ты! Анечка, как всегда, само радушие и приветливость.
Моя грубость его совершенно не трогает. Он взвинчен, возбужден, эмоции так и бьют через край. Глаза бешеные, сверкают. Венка на виске неистово бьется. Адреналиновый кайф в чистом виде. Значит, уже гонял.
— Где Ермолаева?
— Это кто такая? — беспечно улыбается парень.
— Марк, не строй из себя придурка. Ольга где? Я сказала ей идти к вам! Она пришла?
Вместо ответа он осматривается по сторонам, а потом орет во всю силу своих дурь:
— Егор! — Я аж подпрыгиваю и едва удерживаюсь, чтобы не треснуть ему по башке. Я и так нервная, на грани, зачем еще пугать? — Магницкий! Мать твою! Оглох, что ли?
Парень, сидевший на капоте синей тачки, недовольно оборачивается и нагло вскидывает брови, словно спрашивая, какого хера его царскую персону тревожат. Судя по всему, еще один сволочной экспонат в этом паноптикуме.
— Вот ни за что не пошевелится! — Марк кивает, чтобы я шла за ним.
У меня нет времени на эти игры, но приходится идти, потому что сама я вряд ли найду Ольгу.
— Чего орешь? — лениво интересуется Егор, а потом цепляется за меня взглядом, в котором тут же зажигается интерес. — О, а вот и Оса пожаловала. Опять гонять будешь?
Черт. Меня запомнили. Этого только не хватало.
— Нет, — сдержано улыбаюсь, — пожалуй, воздержусь.
— Зря. Сегодня тут весело. Огонь просто. Гостей понаехало. Могу машину одолжить, — говорит так спокойно, словно не тачку дорогущую предлагает, а пончик с шоколадом.
Мне плевать и на гостей, и на машину, но прежде чем я успеваю сказать это вслух, вперед вылезает Волшин.
— Оса сегодня не в духе. Кусается.
— Я всегда кусаюсь.
Черт, ну почему я с Волшиным могу всегда быть колючей, а с Мерзом вечно в тряпку под ногами превращаюсь? Кстати, где он? Опять со своей сучкой лижется? Невольно веду взглядом по сторонам, но останавливаюсь, одергивая себя.
Пошел он к черту. Мне плевать.
— Вы на меня любоваться собрались? — спрашиваю у парней, которые рассматривают меня, как чудную зверюшку.
Волшин как придурок кивает, а Егор хмыкает:
— А чего, собственно говоря, от меня-то надо?
Я вопросительно смотрю на Волшина, потому что понятия не имею, зачем мы сюда пришли.
— Подругу свою потеряла. Ермолаеву, — со смешком поясняет Марк.
— Ах, эту, которая в дудку обдолбалась, — Магницкий легко соскакивает на землю, делает пару шагов и распахивает заднюю дверь, — прошу.