Я перебирала в уме различные варианты, и все у меня выпадало зеро, то есть надо было начинать искать бабки на оплату роскошного пиршества в «Максиме», что, как мы уже выяснили, равнялось тому же самому зеро. В полном отчаянии я обняла подушку и забылась тяжелым сном. Мне снились табуны верблюдов, охраняемые шотландскими сеттерами. Над табунами парили белые аисты с младенцами мужеского пола в клювах. На всех младенчиках висели бирки с именами. Всех их почему-то звали Максимками. Мистика!
– Бабуль, верблюдов видеть во сне – это к чему? – Я запихнула в рот кусок докторской колбасы.
– Это к слезам и к потере. А что-нибудь еще видела? – Она налила мне «женатого» чаю.
– Еще аисты, собаки и маленькие мальчики.
– Мальчики – маяться будешь, а аисты к беременности, – бабуля с подозрением взглянула на меня.
Только беременности мне не хватало. Правда, я не слишком верила в миф о непорочном зачатии, но как знать. Я взглянула на часы, часы ничего утешительного не показывали. Пора было спешить в наш обезьянник. И самым ужасным было то, что никакой блестящей идеи касательно спасения чести и финансов так и не пришло мне в голову. Засунув в сумку очередную «Безумную страсть», я помчалась на работу, вполне обоснованно ожидая ехидных взглядов и злых насмешек.
Глава шестая
(Все еще развитие основного действия, но более динамичное, а также плавный переход к основной части, куча тем для размышлений и никаких пейзажей.)
«Как тяжело было у нее на сердце!.. Вокруг царили смех и веселье. Люди шутили, счастливо улыбались, а ей хотелось плакать. Ее прекрасную нежную грудь теснили рыдания, ее синие бездонные глаза подернулись влагой, а длинные ресницы дрожали. Горе разрывало ей душу».
В столовой стоял шум, обычно сопровождающий прием пищи стаей голодных волков. Чавканье и сопение в совокупности со стуком алюминиевых вилок навевало печальные мысли о голодных детях Африки с распухшими пузиками и дистрофичными ножками. Я не ела. Полное отсутствие у меня аппетита объяснялось непрекращающимся поносом на нервной почве и перебором ежедневной нормы никотина.
Добрые и внимательные коллеги сочли просто необходимым с утра пожелать успехов в моем безнадежном деле, а теперь, искоса бросая на меня взгляды, полные сарказма, о чем-то перешептывались.
– Ну и как продвигается процесс соблазнения? – Я и не заметила, как ко мне неслышно подкрался Серега. Он громко рыгнул и одобрительно потрепал меня по плечу. – Может, типа, не будем ждать, а прямо завтра завалимся в кабак и, типа, напьемся?
– Пусть тебя не беспокоит процесс. Он уже пошел и сейчас в начале пути. Поэтому попрошу не отвлекать меня от обдумывания дальнейших шагов. А, типа, напиться ты всегда успеешь, – я выдохнула дым прямо в его придурковатое лицо.
– Ты бы хоть нас проинформировала, что ли. А то обидно будет пропустить самое интересное, – включилась в беседу Ленка.
– Правда-правда! – заорала из кухни Серафима. – Жуть как хочется поглядеть, как это ты его станешь окручивать.
– А она нападет на него на улице и, типа, зверски изнасилует, а потом шантажом заставит жениться, – Серега рыгнул еще раз. – Только, Лариска, ты, когда будешь насиловать, меня позови. Поучаствовать, типа, хочется.
– А не боишься? – Я приблизила свое лицо к Серегиному и глухим мертвым голосом проговорила: – Хороший партнер – мертвый партнер, – растянула губы в ухмылке и добавила: – Подумай над этим, Серега, типа, на досуге.
Серега побледнел, отшатнулся и постучал кулаком себе по репе.
– Совсем крыша съехала у тебя от книжонок идиотских. Дура психованная!.. Лучше бы уж поделилась с общественностью, что делать-то намереваешься. Все-таки деньги немалые на кону.
– Сами увидите, своими собственными глазами, – мне порядком надоел этот допрос с пристрастием, и я сочла за лучшее удалиться. Перед дверью я обернулась, оглядела зал и возвестила: – Дамы и господа, сегодня вечером я остаюсь на переработку. Попрошу никого не претендовать на эти драгоценные часы.
– Да можешь хоть до утра сидеть, толку от этого всё равно не будет, раскрасавица ты наша, – мерзко пискнула Ольга Шпитко.