– По-дружески? Точно? Тогда да. Но не перебарщивать с эротикой и не лишать меня здорового сна, – Андрей тихонько прикоснулся теплыми губами к моей щеке и задержался чуть дольше, чем требовал просто товарищеский поцелуй. – Эээй, тормозите. Не хочу чтобы меня преследовали ночные кошмары с уклоном в «Плейбой» с вашим участием. Пожалейте бедняжечку.
– Лариса, а тебе кто-нибудь говорил, что ты удивительный человек? – ни с того ни с сего поинтересовался Андрей.
– Угу. С утра до вечера нон-стоп об этом твердит моя семья. «Ты, – говорят они, – у нас просто удивительная, но нет рода без урода», – а братец, тот так и талдычит: «Смотрю на тебя, Хлорка, и непрерывно удивляюсь, но не бойся, сейчас все лечат!» Вот так. Пошла я баиньки!
– А сказку на ночь? – закапризничал сеттер.
– Не вопрос. «Камасутру» наизусть с одновременным визуальным рядом. Пойдет?
– Вполне! – Он попытался зацепить меня и усадить к себе на колени, но я пихнула его кулаком под дых и, пока он приходил в себя, смылась.
Я забаррикадировала дверь стульями, потому что знала, что мои внутренние баррикады сданы подчистую, и сидела всю ночь у окна, считая разные звезды, которые теперь казались вовсе не астрономическими объектами, как мне думалось раньше, а окошками, в которые подсматривают ангелы.
И было утро, и был день. И опять я никуда не делась, а, позвонив маме, грубо наврала, что сижу у бабули, и предупредила мою престарелую Лепореллу, что я, по легенде, сегодня у нее.
– Супружница-то его как? – Бабуле не надо было долго объяснять, где я.
– Ожила, подала на развод и ушла вместе с детьми, – не хотелось добавлять лишних жертв.
– Ну вот и славно, а насчет родителей ты не беспокойся, я улажу. Только, сладурка, пусть уж он «запорожец»-то свой поменяет.
– Передам, бусик. Веди себя хорошо. Не прелюбодействуй, – бабуля задумалась. День обещал быть забавным.
Глава двадцатая
(Лиричное начало и циничный конец. Но без нецензурных выражений и иных описаний. Между прочим, я имела в виду природу, а вы что?!)
Мы с Андреем провели чудесные выходные, съездили на Истру, наелись от пуза грязной клубники и подобрали бездомного котенка, который моментально обделал пол в машине, после чего заснул у меня на коленях. Весь день меня преследовало удивительное чувство, как будто я долгие годы существовала в ожидании этого воскресенья, и вот оно наконец наступило и оказалось даже лучше, чем я себе представляла. Глупо, но меня захватило, закружило и околдовало ощущение такого неимоверно огромного, спокойного счастья, что хотелось сотворить что-нибудь абсолютно безумное. Ну, например, пойти и спрыгнуть с Крымского моста или даже бросить курить. (Насчет бросить курить я, конечно, преувеличиваю, но это чтобы вам стало ясно, КАК все происходило.) Мне было хорошо настолько, что я даже не пыталась язвить, капризничать и сочинять скабрезные стихи, просто вовсю дышала этим волшебным днем. А почему бы и нет? Может ведь человек позволить себе однажды расслабиться, приоткрыть дверцу в стене недоверия. Не всегда – однажды, в такое вот нежданное воскресенье. Я прекрасно отдавала себе отчет, что все это ненадолго, даже меньше чем на двадцать четыре часа, и не тешила себя глупыми надеждами на «продолжение банкета» и тому подобное. Но было так славно не думать о последствиях, а просто жить. Рядом со мной был умный, очаровательный и отнюдь не безразличный мне человек, и, пусть для него я была не более чем забавная и немного смешная девчонка, очередная ничего не значащая страничка, меня это не беспокоило. Не в это воскресенье.
«Завтра, думать буду завтра, а сегодня хочу это прожить», – разрешила я себе и ничуть не жалела о том, что расслабилась.
Вечером мы сидели в каком-то загородном кабачке, пели серенькие птички (кажется, их зовут соловьями), на столах мерцали крохотные газовые светильнички, и пахло не то жасмином, не то классным туалетным спреем. В общем, было до идиотизма романтично и здорово. В любое другое время я бы обязательно посмеялась над собой и над светильничками, но в тот вечер все почему-то было к месту, по делу и вовсе не смешно, а даже приятно.
– Огромное тебе спасибо за этот чудесный день, – Андрей дотронулся до кончиков моих пальцев, и я не поспешила отдернуть руку.
– Вам спасибо, Андрей. Все было просто замечательно. Особенно клубника, надеюсь, дизентерии можно будет избежать.
– Даже если и нет, не волнуйся. Тогда я буду дежурить у твоей постели и отпаивать таблетками. Баш на баш, – пообещал он.
– Ага, а также раз в десять минут опустошать ночную вазу. Какое самопожертвование. Вас надо немедля канонизировать под именем Андрея Ассенизатора – Всехнедамского Угодника. Портретик в рамочку, под портретик лампадку, а на картинке вы с горшком в одной руке и пальмовой ветвью в другой.