Однако все это несомненно положительное воздействие на страну было лишь побочным продуктом установившихся контактов с Западом. Европейцы в первую очередь стремились к приобщению Японии к лону католической, а также и протестантской церкви, т. е., по существу, к ее духовному порабощению в расчете на установление затем политического и экономического господства европейского духовенства и купечества. Поэтому почти единственными образованными представителями Европы, с которыми более основательно познакомилась средневековая Япония, были католические и протестантские миссионеры и проповедники. Контакты же с врачами, натуралистами, техниками и даже капитанами судов — носителями подлинных научных и специальных знаний — были редкими и имели, скорее, случайный характер. Все материальные нововведения — типографии, оружие, книги, картины, больницы — использовались главным образом в качестве материальной основы для распространения идей и влияния христианской церкви.
На протяжении значительной части XVI в. враждовавшие между собой даймё пытались использовать все эти нововведения в своих интересах, для укрепления своего политического могущества. Они проявили заинтересованность к оснащению своих самурайских военных формирований огнестрельным оружием, стремились привлечь на свою сторону, в свои владения заморских купцов, специалистов и миссионеров. В основном ради этого они соглашались на сравнительно свободное распространение христианства и строительство церквей.
Однако к концу XVI в. и особенно в начале XVII в. феодальную знать Японии начало тревожить усиление европейского влияния в стране. Она стала, и вполне обоснованно, опасаться, что от контактов с Западом она может скорее проиграть, чем выиграть. Дело в том, что на торговле с европейскими странами реально
усиливались только купеческо-предпринимательские круги Японии. А феодальная знать и так уже давно ощущала необходимость решительно ограничить их дерзкое стремление к самостоятельности. Кроме того, внедрившиеся в Японии ростки западных наук (это научное направление получило общее название рангаку — голландоведение) обеспечивали возможность знакомства японцев не только с достижениями Европы в медицине, астрономии, географии и т. д., но и с новыми политическими и социальными идеями. Возникавшее в результате этого критическое отношение к японской действительности было совершенно несовместимо с принципами политического единообразия, которых последовательно придерживались все феодальные правители. Далее, некоторая часть угнетенного населения страны (в том числе и парии), в среде которой распространялось довольно малопонятное для нее христианство, попыталась найти в нем более надежные аргументы в пользу социальной справедливости и сословного равенства. А такие результаты его распространения были крайне нетерпимы для феодальной знати. Правда, они были неожиданны и для самих европейских миссионеров, которые такой цели не ставили. Однако факт оставался фактом: подавляющая часть новых хри-стиан-японцев пыталась приспособить многие религиозные догмы христианства для практического осуществления своих социальных нужд. И наконец, самое главное — японские феодалы стали страшиться угрозы порабощения разъединенной Японии европейскими державами. Все эти мотивы также способствовали объединению враждовавших даймё и легли в основу принципа изоляции страны— одного из главных в политике дома Токугава.
Однако, пожалуй, наибольший импульс стремлению феодальных князей к относительному единству дала усилившаяся в XVI в. борьба крестьянства, которое составляло основную массу населения страны.
В целом крестьянство по-прежнему оставалось зависимым от феодалов сословием. Именно за счет эксплуатации крестьян создавалась и развивалась новая феодальная структура даймиатов, велись кровопролитные и разорительные междоусобные войны. Однако в конце XV и в XVI в. участились выступления крестьян против произвола властей и господ. При этом они стремились добиться гарантий хотя бы какого-то минимума своих прав в экономической и политической сферах, ослабления тяжести повинностей. Крестьяне, которых власти всегда демагогически провозглашали главной опорой режима, все чаще отказывались от выполнения «почетного сыновнего долга безропотного подчинения своим господам». Начало крестьянскому движению в рассматриваемый период положило мощное восстание в провинции Ямасиро в 1485—1492 гг., во время которого в этом районе была уничтожена власть феодалов и установлено народное, в основном крестьянское, правление. Владея оружием и опираясь на общинную организацию, крестьяне на протяжении всего XVI в. неоднократно создавали отряды самообороны и оказывали упорное сопротивление произволу, грабежу и насилиям со стороны враждовав' ших феодальных дружин.