Наталия Гинзбург
Парик
Номер в гостинице. На кровати сидит женщина. Она снимает трубку телефона и вызывает дежурную.
Алло? Синьорина? Нельзя ли ускорить Милан. 80–18–96. Я также просила принести мне яйцо всмятку. Чай — принесли, а вот яйца все нет. Ни чай, а одна вода. Да, синьорина. Не имеет значения. Нет, мой муж не пьет чая, он выпьет кофе с молоком, но попозже. Итак, ускорьте мне, пожалуйста, Милан. А? Тот номер, что я называла вам раньше. О, боже теперь никак не могу найди его. 80–18–96. Нет, по автоматической связи не надо. Я уже говорила, что не хочу по автоматической.
После разговора по телефону, женщина подходит к зеркалу и принимается наводить красоту. Слышно как в соседней комнате кто-то насвистывает.
Массимо? Послушай, я попросила ускорить Милан. Когда-нибудь ты кончишь свистеть!
Кожа у меня стала какой-то сухой, желтой, просто жуть. Это все из-за того, что я плохо спала. Матрас словно набит камнями. К тому же, мне было холодно. В этой гостинице в одеялах буквально гуляет ветер. Знаешь, у меня ужасно болит нос. Он весь вздулся. И не прекращает кровоточить. Массимо, вата до сих пор у меня вся в крови. Я совершенно не выношу собственной крови. Других — могу. Своей же — нет. Если тебе еще когда-нибудь придет в голову дать мне пощечину, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь.
У меня болит вся челюсть и нос. О, боже, да выйдешь ли ты когда-нибудь из этой ванны!
Все равно нет пользы от твоего купания — после ванны ты выглядишь еще более грязным. Просто немыслимо! Я даже, если не моюсь, все равно выгляжу чистой.
Всё — нет у меня парика. Это больше не парик, а какая-то тряпка. Ты его так швырнул, что другого и нельзя было ожидать. Никак не могу очистить его от грязи. Жаль. Это был твой подарок. Единственный подарок за шесть лет нашей совместной жизни. Это оттого, что ты жадина. И жаден ты, прежде всего со мной. Себе же ты ни в чем не отказываешь.
К примеру — купил эту куртку. Еще никогда мы не устраивались так плохо, как в этот раз.
Между прочим, она тебе совершенно не идет. Ты слишком мал ростом, чтобы носить одежду из бархата малинового цвета. Проклятая гостиница! Когда я еще заказала себе яйцо всмятку, но они даже не думают нести его.
Звонит телефон.
Наконец-то. Это моя мать.
Алло, мама? Чао, мама! Прошел уже битый час, как я попросила соединить меня с тобой. Нет, не по автоматической связи — потому что Массимо против. Он — жадина. Однако, он совсем не жадина, когда это касается его костюмов, скажу тебе — он купил себе куртку малинового цвета, это просто тихий ужас. Он же коротышка, ты просто не представляешь, на кого он похож в ней.
К тому же ты его уже порядком не видела, сейчас он отрастил себе волосы; ты вообще его не видела с длинными волосами. У него теперь длиннющие усы золотистого цвета и такого же цвета грива до плеч.
Да, я тебе уже давно, как не звонила, но я тебе посылала письмо. Как, я тебе не написала, что он отрастил себе волосы? Любопытно.
Знаешь, откуда я тебе звоню? Из Монтезауро. Это деревушка, раскинувшаяся на вершине одного холма. Здесь идет снег. Мы находимся в гостинице под названием Коллодоро [Золотая шея]. Нет, хорошей ее не назовешь. Скорее наоборот. Я заказала себе яйцо и все никак не дождусь его. Я была вынуждена надеть на себя шерстяной свитер, прямо поверх ночной сорочки, так как совершенно заледенела от холода. Что мы здесь делаем? Я и сама толком не знаю, что мы здесь делаем. Нет, девочек здесь нет. Девочки остались в Риме. За ними присматривает служанка. Нет, они очень довольны, что остались с ней. Она жизнерадостная женщина. Все время поет. Да, на нее можно положиться. Одним словом — она молодец. Правда, она ничего не может делать, но, тем не менее, молодец. Счастлива ли я? И в чем я счастлива? Со служанкой? Да, со служанкой мне повезло, но зато в остальном — я бесконечно несчастна. Это сущая правда. Хорошо еще, что мы не привезли сюда наших детишек. Потому что здесь идет снег. Так вот — мы направлялись в Тоди, но случилось все наоборот — наш автомобиль «Дофин» неожиданно остановился прямо на шоссе, в начале что-то прорычал, а затем заглох. Шел снег, у нас не было никакой надежды на помощь. Мы подняли оба наших чемодана, картины и пошли пешком по дороге. По всей видимости, мы прошагали с полчаса. После чего, наконец, набрели на станцию обслуживания. Ноги у меня промокли насквозь. Я была без сапог. Почему без сапог? Потому что я их не взяла — когда мы выехали из Рима, там стояла чудесная погода. На мне была только куртка из оленьей кожи и юбка — макси черного цвета. Нет, колготки я не взяла. Со станции мы позвонили механику, и наш «Дофин» был отбуксирован. Кажется, придется менять батарею. Механик как раз нам и посоветовал эту гостиницу. Ужин наш составили котлеты столетней давности, после чего мы тут же легли спать. Я еле волочила ноги. Массимо был чертовски зол. Он перетащил свою постель в ванную. Говорит, что спит лучше, когда находится один.