- Алло! - воскликнул я. - Кого я вижу!
Кай был в длинных спортивных штанах, вероятно, из-за протеза. Его лицо и волосы намокли от пота.
- Господин парикмахер!
Мы обменялись рукопожатиями. Холгер убежал чуть дальше и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу. Стефан медленно приблизился к нам и остановился, положив руки на бедра.
- Вы тоже тут бегаете? - спросил Кай.
- Почти каждое утро.
- Кай, ты бежишь? - Холгер не был расположен к болтовне. Щетина на его лице не превышала двух миллиметров, а мускулистые ноги были вообще гладкие. Неужели теперь и гетеросексуалы сбривают на теле растительность?
- Папа, это Томми Принц, мамин парикмахер.
Холгер угрюмо кивнул. Не успел я начать разговор, как он уже двинулся дальше.
- Нам нужно бежать. - Кай тоже торопился за отцом.
- Эй, может, потом попьем кофе в «Зеехаузе»? - крикнул я вдогонку.
- О'кей, через полчаса! - ответил Кай и прибавил темп.
- Договорились!
Мы со Стефаном медленно поплелись назад. Стефан был настроен скептически; он не верил, что я сумею расколоть «крепкий орешек» - Холгера Каспари.
- Подожди, сам увидишь! - сказал я ему, хотя и сам не знал, как все обернется. Я пытался представить такую ситуацию: Холгер убийца, и тогда Кай потеряет не только мать, но и отца. Впрочем, такая картина у меня не складывалась.
Мы сели на скамью в Биргартене. Под деревьями появились Кай и Холгер - последние сто метров они одолели в ускоренном темпе. Холгер впереди, Кай замыкал, и оба почти одновременно рухнули возле нас на скамью. Они жадно хватали ртом воздух и смеялись, не обращая на нас внимания. Я почувствовал себя абсолютно посторонним и вежливо сказал:
- Много вы пробежали!
Холгер уже собирался встать, но Кай засучил штанину.
- Зудит, - сказал он и отстегнул протез. Стефан отвел глаза в сторону. Холгер направился к машине. Случай был удобный.
- Как у тебя дела? - спросил я.
Кай растирал свою культяшку.
- Придешь ко мне стричься?
- А уже пора, да? - Он смущенно провел ладонью по влажным волосам; они упали ему на лицо, придав разбойничий вид. От его прежней стрижки не осталось и следа.
- Можно и немного подкрасить, - предложил я.
- Мне все равно, как выглядят мои волосы. Абсолютно.
- Когда похороны?
- В пятницу. Вот будет ужас.
Я кивнул.
- Я уже виделся с бабушкой. Еще с тетей Изабель. Они лишь качают головой, глядя на все, что у нас происходит. Вся эта мамина родня из Рурского горшка была ей абсолютно чужой.
Кай закинул ногу на ногу, а точней, половинку ноги на ногу.
- Вчера я был в полиции, - сообщил я. - Комиссарша задавала мне всевозможные вопросы.
- Знакомое дело. Я уже вот как сыт этими вопросами, - он провел ребром ладони по горлу.
- В конце концов, она отыщет убийцу.
Кай уставился себе под ноги.
- Как ты думаешь, ты можешь чем-нибудь помочь полиции?
Кай шумно выдохнул.
- Старушка Глазер мало что понимает. Она не рубит в своем деле. Переворошила мне всю хибару, словно от этого был какой-нибудь прок.
Холгер вернулся с термосом, бутылкой воды и двумя железными кружками. Бутылка пошла по кругу. Он налил кофе в кружку и предложил мне, а сам пил из крышки термоса и глядел на деревья, словно пересчитывал на них листья. Кай тоже замолчал. Мне редко встречались такие люди, как Холгер Каспари. Я умею разговорить кого угодно - дворников, профессоров, теток, недотрог, русских бабушек, даже если не знаю их языка. Это входит в мою профессию. А вот Холгер Каспари блокировал меня, словно источал яд, парализующий мой язык. И что только нашла в нем когда-то Александра?
Но разговор все равно нужно было как-то начинать. Я спросил:
- Когда вы приехали в Мюнхен?
- Несколько дней назад, - ответил Холгер, наблюдая, как Кай растирает ногу от бедра вниз. - Как твоя нога, Кай? О'кей?
- Примите мои соболезнования, господин Каспари, - сказал я. - Как все ужасно. Я достаточно хорошо знал Александру. Мы все в шоке, что и говорить!
Холгер опять уставился на листву деревьев: то ли скучал, то ли ему было больно говорить на эту тему? Ладно, не важно, я должен двигаться дальше. Ради чего мы со Стефаном прели больше часа в машине?
- В издательстве много говорят про смерть Александры. Высказываются самые разные версии, - сообщил я.
- В самом деле? Например, что?
- Чаще всего речь идет о ее новом друге.
Кай перестал массировать ногу и уставился на какой-то камешек. Глаз он не поднимал.
- Его никто не знает, - продолжал я. - Александра рассказала мне о нем, но только намеками.
- Меня это не интересует, - отрезал Холгер.
- Кай, а ты что-нибудь знал про нового друга твоей матери? - спросил я. Стефан толкнул меня в ребра.
- Я не хочу, чтобы Кая втягивали в эти дела. - Холгер уже злился. - Вся история и без того слишком тяжела для мальчика.
Я не сдавался.
- К счастью, еще есть Клаудия. Александру наверняка порадовало бы, что ее подруга так заботится о мальчике. Если бы она могла узнать об этом. - Стефан снова двинул меня по ребрам.
- После похорон я уеду в Берлин вместе с Каем. Мальчик там отдохнет от этой истории. Нам нужно прийти в себя от шока, опомниться. Впрочем, вас это уже не касается. - Холгер решительным жестом завинтил термос. - Ты идешь, Кай?
Мальчик взял протез и стал пристегивать его к ноге.
Времени у меня не оставалось. Теперь или никогда. Я был вынужден говорить открытым текстом. Возьму пример с Александры и, чтобы хоть как-то его подцепить, отброшу стыд.
- Между прочим, - начал я и бессовестно соврал, - в свой последний вечер, то есть незадолго до убийства, Александра мне сообщила, что вы приехали в Мюнхен. По-моему, полиция располагает другой информацией - что вы в то время находились еще в Берлине.
- На что вы намекаете? - Внезапно Холгер зашипел, так что изо рта полетели брызги слюны.
- На то, что вы не сказали полиции всю правду.
- Что вы себе позволяете!
Кай смотрел то на отца, то на меня. Мне было не по себе.
- Я не хочу делать никаких выводов, - сказал я. - Этот факт лишь озадачил меня.
- Вам хотя бы ясно, что вы мне тут приписываете? Вы… вы… парикмахер!
- Простите, пожалуйста, - вмешался Стефан. - Речь идет лишь о снятии противоречия. Вы утверждали, что в то время, когда произошло убийство, вас в Мюнхене не было. Ваша погибшая жена сказала другое.
- А вы кто такой? - Лицо Холгера побагровело и теперь напоминало солнце на закате.
- Стефан Хаммершмид, адвокат.
- Адвокат. Еще интересней! Я не собираюсь тут перед вами оправдываться. Если хотите что-либо против меня предпринять, ступайте в полицию! Кай, ты готов наконец-то? - Холгер почти кричал.
- Пожалуйста, не волнуйтесь. Я сожалею…
- Ни хрена вы не сожалеете!
Кай прижал кулаки к глазам.
- Что все это значит? - завыл он. - Что вы делаете?
- Вот видите, что вы устроили? - Холгер схватил сына за плечо, но тот завыл еще громче.
- Оставь меня, оставьте все меня в покое! Говнюк! Отцепись от меня! Говнюк! Говнюк!
Холгер навис надо мной. На его гладком лбу, словно маленькая петля, билась вена, дыхание отдавало кисловатым кофе.
- Принц, вы еще пожалеете об этом. Клянусь!
После этих слов он быстрым шагом двинулся к автостоянке вслед за сыном. Кай подволакивал левую ногу, словно она больше не принадлежала его телу.
13
Мать шла по салону, как государственный деятель, приехавший с визитом в другую страну. Я скромно сопровождал ее. Она по очереди поздоровалась с Беатой, Деннисом, Керстин, Бенни и другими стилистами, спросила про Китти, которая еще не вернулась из отпуска, и с любопытством осматривала комнаты. Она еще не была здесь после ремонта. Ей понравились светлые тона в передней части салона, где стригут. Зато пестрые абстрактные картины на штукатурке она назвала жуткими. Поинтересовалась, из какого материала сделан темный паркет, похвалила непринужденную рабочую обстановку и дала совет - поставить на стойку разноцветные вазочки для конфет - мол, надо порадовать глаз броскими цветовыми пятнами.