Да уж, «нравственная точка зрения» как основание для судебно-общественного порицания… Ну, французы, что возьмёшь. Хотя и у нас, в России, постоянно появляются желающие. То приспособить для нужд прокураторы — нравственность, то для трибунала — пролетарский инстинкт.
«Когда мать заменяется дочерью, логически из них двоих именно первая проигрывает больше. Как женщина, потому что любовник бросает её (и предпочитает ей более молодую женщину) и как мать, потому что её соперницей становится та, кто ей всех ближе, кого она должна защищать, любить и желать ей счастья, кого она не имеет права ненавидеть и тем более, не должна желать ей смерти, как могла бы этого хотеть любая ревнивая женщина. Именно такое внутреннее противоречие стало кошмаром для матери всем известной Лолиты из одноимённого романа Владимира Набокова».
Набоков никак не мог разрешить это «внутреннее противоречие». И тут, очень своевременно, из кустов на газоне выкатился рояль. Ах, извините — грузовик.
«Самый драматический аспект инцеста второго типа: невыносимое соперничество, вынуждающее мать и дочь занимать одно и то же место в сексуальном измерении. Эта невозможность разделить на двоих единственное место провоцирует слияние позиций в семейной конфигурации, психически непереносимую идентициональную неразличимость. Сексуальное соперничество, само по себе чреватое серьёзными проблемами в обычной ситуации, может породить смятение или даже свести с ума всякого, кого оно вынуждает противопоставлять себя тому, кого нужно одновременно любить и отделить от себя: любовь и осознание отличия всегда сопутствуют отказу от соперничества».
Какое интересное слово: «идентициональность». Надо обязательно запомнить и применить. «Мадам, ваша восхитительная идентициональность непереносимо волнует мой антропоформизм». Именно его — а чем ещё «антропов формировать»?
Мысль добавить к четырём стандартным измерениям пространства-времени пятое — сексуальное, представляется мне интересной, многообещающей концепцией. И потом мы все по этой координате — туда-сюда, вверх-вниз. Кто выше залезет. Или глубже нырнёт. Или дальше прыгнет. «Олимпийский чемпион по прыжкам в сексуальном измерении» — звучит, однако. Но… Не, не допрыгну.
представители белой и жёлтой рас могут нервно покурить в сторонке. Или вообще — уйти с поля.
Насчёт: «невыносимое соперничество» — враньё в ограниченном пространстве-времени. Все эти психо-изыски — про «золотой миллиард» в вариантах пост-протестанской морали. А вот в историческом процессе… Все варианты инцестов — прямого, второго рода, символического, платонического… Исключение — только птица Рухх. «Не поймали, потому и не поимели».
Почти все проблемы «сексуального соперничества» женщин — «между ушами». Человечество в большой своей части всегда жило и живёт в условиях официального или фактического многожёнства. Если девочка с младенчества знает, что быть ещё одной в очереди полежать с раздвинутыми ногами под общим самцом — нормально и даже почётно (общественный статус замужней женщины — всегда выше других вариантов), то причин для ревности к остальным жёнам просто нет. То, что наполняет многие телесериалы, то, что представляется преступлением, личной катастрофой для многих моих современниц: «Ах! Он был с другой!» — норма жизни для большой части человечества во все времена.
Более того, если среди жён в гареме оказывается женщина с достаточно сильным характером, которая обеспечивает единство позиций и координацию действий участниц этой… коллективной сексо-деятельности, то такое женское сообщество становиться весьма самодостаточным. Муж, глава семьи, низводится к помеси сторожевого пса и дойной коровы — обеспечивает безопасность и приток материальны благ. Что, собственно, и является главным, принципиальным, исконно мужским, делом.
Во многих древних и средневековых государствах расходы на содержание гарема правителя превосходили расходы на содержание армии. О каком сексе, я уж не говорю о сексуальном соперничестве, может идти речь среди такого множества людей? Да половина из них и в лицо друг друга не знает! Остаётся чистая политика с экономикой.
То, что, по мнению «антропологов», «может породить смятение или даже свести с ума», что в реальности третьего тысячелетия доводит до краха личности, жесточайшей депрессии, убийств и самоубийств, может, при другом наборе полученных в раннем детстве стереотипов поведения и шкале ценностей, служить основанием для укрепления дружеских чувств, самоуважения, веселья и шуток. Не забавно ли это?