– Понял. И чего делать будем?
– А ничего.
– Как?! Они мою мамку убили, они братика мово…
Хрясь. Хохрякович от удара улетает в темноту, в глубь амбара и там глухо воет.
– Ещё раз мявкнешь поперёд старших — зубы в глотку забью. Аж в заду выскочат. Там и жевать будешь.
Ивашко укрепляет дисциплину личного состава вверенного ему ограниченного контингента. По логике, после выбивания зубов должно последовать промывание мозгов. Точно.
– Делать ничего не будем. Будем ждать. Они пьют. Как упьются — пойдём и сонных тихонько порежем. Ясно?
Гениально! Подло, но гениально. Соответственно, риски потерь существенно уменьшаются. Только… я же эксперт по сложным системам, перебор вариантов, включая самые гадские, для меня условие выживания.
– Как думаешь, Ивашко, они, когда спать лягут, двери запрут?
– Ну.
– И сторожа поставят?
– Да хрен их знает! Ну, положим.
– Ну и как мы туда войдём тихохонько? А ведь у них там и мечи у стены, и топоры, и щиты сложены. Сам же говорил — обученные они. А воин оружия и во сне не отпускает. Мы чуть шумнём — они уже оружные вскочат.
Ивашко раздражённо посопел. Но что-то типа «яйца курицу учат» не последовало. Зато непрерывный всхлип Хохряковича прекратился. Ну, конечно, сейчас будет явление Ваньки-чудотворца. С бесплатной раздачей просроченной рыбы.
– А сейчас у них на поясах только ножи. И доспехов сильных нет. Двое-трое только в безрукавках кожаных с блямбами нашитыми.
– Да хрен с теми блямбами! Двери, вишь, одна! Мы войдём — они и с полу мечи да топоры похватают!
– Ивашко! Ну что ты такой нервный. Может тебе сильно по нужде надо? А я мешаю? Не надо? А им надо будет. Сильно и скоро. У них на столе и бражка, и пиво. Вот они доклянуться, допьют тазик свой. Может, ещё добавят. И пойдут отлить. Без доспехов и клинков.
– Все не пойдут. Или — положим не всех.
– Если, к примеру, семерых тут положить… и двери не дать закрыть…
– Ага! И глаза пылью запорошить…
– Жалко. Темно, дождь, лука нет (Это звучит грусть Чарджи от косяка)
– И я ж про то! А близко не подойти, быстро не добежать. А этих-то… да они наших дурней и ножами порежут. (Профессиональная оценка боеспособности ополчения совпадает с моей. Почти)
– Ну, это посмотрим! Кто тут всех дурнее. (Чимахай обиделся, реакция естественная, но вслух — не надо бы)
– Ты как, проблевался уже? Губки утёр?
– Хватит. Ещё подеритесь. Давайте думать — как злодеев извести.
Военный совет — это не способ принятия наилучшего решения. Это место выслушивания разных точек зрения по поводу уже принятого решения. Решения уже известного, или ещё неизвестного присутствующим. Но уже принятого главнокомандующим. Как говаривал Василий Иванович Чапаев:
– А теперь всё забыть. Слушать сюда.
Возражения и сомнения Ивашки мною внимательно и уважительно выслушивались. Но не воспринимались. Как профессионал в части принятия решений, я просто знаю: любой вариант действия или бездействия — плох. Доказать это не составляет труда, особенно в ситуации отсутствия полной информации. Будущее всегда болото. Какой бы шаг ты не делал — всегда есть шанс «мыркнуть за маковку».
Калаша бы мне… да хоть бы какой паршивый шмайсерок… Или — «карманной артиллерией» от дверей и через окна… Ты, Ванюша, ещё «стингер» у господа бога попроси. Отсутствие необходимых, привычных, удобных инструментов постоянно приводило меня то в крайнее уныние, то в бешенство. Но отсутствие нормального нарезного, автоматического… В ситуации, когда мои люди туда полезут… Брёвна б эти зубами сгрыз… если бы помогло.
Мы, кто здесь раньше бывал, старательно по-вспоминали устройство дверей и внутреннюю обстановку. План получился достаточно идиотский.
Загоняем Чарджи на крышу. Когда снаружи начнётся бой, он должен спрыгнуть за спиной разбойников и вскочить в дверной проём. И удерживать его до подхода основных сил. Основные силы, прикрывшись чем-нибудь тёмным и, желательно, непромокаемым, у кого что есть, устраиваются на корточках вдоль стены с левой стороны. Штанов не спускать, маскировку соблюдать, а также блюсть тишину и боеготовность.
С левой, потому что труп со спущенными штанами лежит с правой. Мда… Крокодилы всегда возвращаются к воде по одной тропе. А злодеи, соответственно, мочатся на одну и ту же стенку. Остальные — в резерве. Я — начальник резерва. Из Сухана, Николая и молодёжи. РГК — резерв главного командования.
Ни один, даже самый идиотский план, не выдерживает столкновения с противником. Я уж не говорю о планах гениальных. Скажу больше: для смерти любого плана — противник не нужен, достаточно исполнителей. Мне, как эксперту по сложным системам и, соответственно, планированию их поведения в разных ситуациях, это обидно. Поскольку часто «гениальность» в планах — от меня. Но я — реалист и, где-то, селявист. Селявуха такая — не сработало — полезли исправлять. Если осталось кому.