Зря. Хоть и хорош «Корабль дураков», но Себастиан Брант не всегда прав. «Ритмическое подёргивание ляжки» создаёт иллюзию осмысленности и целенаправленности человеческого существования. Человек всегда бежит от старта к финишу. Даже если это бег по кругу. А другого и быть не может — Земля-то всё равно круглая.
Но по дороге возможны приключения. У некоторых — повторяющиеся. Названия такие красивые придумали: рефрен или, там, дежавю. Не, ну точно — у меня уже по второму кругу пошло. Как у «Конца Света».
«Приходит «Конец Света» в Россию. Огляделся и говорит:
– Похоже, я здесь уже бывал».
Дежавю достаточно распространённое явление; исследования показывают, что до 97 % здоровых людей испытывали это состояние по крайней мере один раз в жизни. Так что, когда на луг выезжает Чарджи на коне и везёт Любаву — это не мой личный глюк, а вполне типично.
Стоп, не сходится. При дежавю вы не можете вспомнить, что произойдёт в следующее мгновение, но по ходу событий понимаете, что в деталях это видели. А я помню, что дальше будет. Это уже «пророчество» называется. Ванька-предсказатель. Я бы даже сказал — «футуролог». Сейчас она свалится с коня, прибежит, радостно вопя ко мне, и запрыгнет своими голыми… ну, скажем не детализируя, телом, ко мне на грудь. Во, точно: свалилась, завопила, побежала. Не, не глюк, в смысле — не дежавю. Отличия пошли.
Любава, видимо, тоже вспомнила недавнюю сцену по-мне-лазанья. И последующего «восставшего альпиниста». Вместо того, чтобы вскарабкаться на меня как на берёзу, она остановилась шагах в пяти, смущённо поболтала правой ручкой в воздухе. Потом сообразила найти этой ручонке применение — ткнула себя в левое плечо и отвесила поясной поклон.
– Прими, господине, людей сирых да малых за-ради корма, крова и защиты.
Чего?! Каких таких «сырых»? Я, конечно, сегодня спал плохо. Но не до такой же степени!
Тем временем Любава, исполнив первую часть явно отрепетированного приветствия, решилась добавить импровизации:
– А то батюшка повесился.
– ??!!
Фигасе! Моя первая мысль была об Акиме. Расстались мы с ним… нехорошо. Но смерти я ему не желал. Самоубийство — страшный грех. Аким, конечно, не образец благочестия, но… с какого?! Потом дошло: если бы речь шла об Акиме Яновиче Рябине — Любава назвала бы его господином или владетелем. Впрочем, она и сама увидела моё крайнее недоумение и поспешила внести ясность:
– Не, не боись, не до смерти. Я как увидела батюшку моего в петле, так мужиков позвала. Они его вынули. А он только хрипит и кашляет. И портки мокрые. А я испугалась… ужасть. И чего делать — не пойму. Ну, совсем как полено глупое.
– Стоп. Потаня повесился?!
– Глупый ты, Ваня. Ой. Господине, прости дуру глупую, бестолковую, прости слово грубое, случайное…
– Стоять! Чарджи! Внятно. Медленно. Что случилось?
Любава прекратила выпевать фразы ритуального извинения, сопровождаемого такими же поклонами, а Чарджи, медленно подъезжающий к нам верхом, раздражённо передёрнул плечами и воспроизвёл дежавюшную фразу:
– Давай лучше на заимку. У тебя там полный двор гостей. Расскажут.
Опять?! Что, новая ведьма завелась?! Да сколько ж можно!
Тревога и любопытство переполняли меня. Так бы и рванул. С места в карьер, бегом. Но — нельзя. Владетель должен скрывать свои чувства. А неинформированность — особенно. Зрелище пребывающего в растерянности и недоумении лидера — действует на коллектив разлагающе. Вид бегущего по улице биржевого маклера немедленно вызывает у окружающих панику и мысль о тотальном дефолте. «Хау. — сказал Виннету, и все с надеждой посмотрели на него». Во, так пусть и смотрят. Как я сильно насупленный, типа — «Чапай думать будет», собираю барахлишко и без спешки топаю к своему подворью.
Мой театр одного актёра продолжался метров двести. Глубокую сосредоточенность и озабоченность на своём лице я донёс только до ворот. Потому что в воротах стояла Домна. И гоняла моих мужичков.
И кто это сказал, что в «Святой Руси» женщина была бессловесным угнетённым существом? Ну, женщина вообще — может быть. А вот Женщина…. Угнетать Домну? — А в лоб хочешь?
Увидев меня, она несколько снизила мощь звучания и образность выражений. Даже попыталась поклониться большим поясным поклоном. Но я не дал. Успел перехватить и, пользуясь возможностью дотянуться до её лица, расцеловал в обе щеки.