- Нуэстра Мадре, Итог сто семьдесят шесть, - спокойно повторил дю-А. Вам следовало бы ее знать. Ведь, насколько я слышал, куаферам положено раз в год обновлять профессиональные знания.
- Да нет, я все их знаю! - по-детски запротестовал Лимиччи. - Ацтеку знаю, Треугольник, тот, что на Четвертом Проборе, потом эту - Вещунью или как ее там...
- Плохо, Лимиччи, - перебил дю-А. - Зайдите ко мне с утра. Я имею в виду биоструктуру Нуэстра Мадре из каталога Итог сто семьдесят шесть.
- Но там же подгоночные! - крикнул кто-то.
Федер с нескрываемым удовольствием смотрел в потолок.
- Вот именно. Как вы их называете, подгоночные, или, если быть строгим, линейные структуры. Если взять за основу Нуэстра Мадре, то изменить придется только восемь процентов фауны и одиннадцать флоры. Фаги, разработанные для сценария этого типа пробора, как уже говорил командир Федер, не стопроцентны - у нас мало информации. Но в принципе такой процент можно элиминировать и руками, только не уничтожать, а вывозить. Вывезти же можно, как я посчитал, все. Придется, конечно, поработать, но мы здесь для этого и собрались.
Ребята оторопели. Еще никто и никогда не делал на проборах подгоночных биоструктур, да что там - даже в полных списках, выдаваемых интеллекторами для архива, подгоночные не упоминались.
- Бред какой-то, - подал голос Элерия. - Руками. Да он знает, что такое руками? Это что, шутка такая?
- Какие шутки от серьезного человека? - добродушно укорил его Федер. Я внимательно все просмотрел, это замечательный вариант, уникальный. Уровень устойчивости для подгоночной, прямо скажу, небывало высокий. Правда, ниже, конечно, чем на обычных проборах, но для мелких поселений годится.
- Каких еще мелких?
- Для мелких. Для мелких аграрных поселений. - Федер выжидательно посмотрел на дю-А, как бы призывая продолжать.
Тот сухо кивнул:
- Девятьсот, максимум тысяча четыреста человек. Но это один только остров. На всю планету...
- На всю планету несколько больше, - подхватил Федер. - И сроки на пробор небольшие. Вы его спросите, сколько это займет времени, он вам скажет.
- Времени, конечно, это потребует больше, чем обычно.
- Сколько?!
- С учетом новизны биоструктуры, контрольных испытаний и прочего примерно восемьдесят пять лет.
Мы дружно расхохотались. Дю-А такого не ожидал. Он ждал возмущения, протеста, но хохот в его планы как-то не вписывался. Восемьдесят пять лет - это действительно смешно было. Обычный-то пробор занимает от силы полтора года, и то самый трудный, когда под вопросом сама колонизация. Восемьдесят пять лет! Никто и на секунду не мог подумать, что такой пробор и в самом деле может быть каким-нибудь дураком принят.
- Вы все, я думаю, знакомы с Положением! - Дю-А заговорил громко, почти криком пытаясь перекрыть шум. - Оно не эти ваши неписаные кодексы, больше вредные, чем полезные, оно на стеклах записано, и каждый может с ним в любую минуту ознакомиться. Вот оно и есть наш настоящий закон, которому единственному мы должны подчиняться. В Положении, пункт четыре, как вы все помните, записано - проводить биоструктурную обработку с учетом минимального вреда для местной флоры и фауны. Минимального! Только с учетом этого пункта математик имеет право на просмотр вариантов. Только с учетом этого пункта командир пробора имеет право утверждать план обработки. Только с учетом этого пункта куафер обязан действовать. Это единственный реальный, сбалансированный план, который я подпишу.
Хохот увял. Шутка становилась неприличной, я имею в виду не дю-А (он-то вообще не знал, что такое шутка), а Федера.
- Федер, ты что молчишь? Скажи наконец! Кто его вообще в математики пустил, непонятно. Он или идиот, или антикуист - а я, между прочим, предупреждал! - вскочил со своего места Лимиччи.
- Хватит уже, действительно! Времени много, устали все! Федер, говори план пробора, хватит ерунду слушать!
- Я не позволю... - закричал было дю-А, но Каспар, который подобрался к нему вплотную и сидел чуть ли не в ногах у него, вдруг сказал с дурашливым видом:
- Пу-пу.
Дю-А запнулся. Он дико посмотрел на Каспара, попытался что-то сказать, но не сказал. Замороженности как не бывало. Перед нами стоял растерянный, даже запуганный парнишка, совсем не похожий на того строгого, официального лидера, каким он всегда пыжился быть. И мне его даже жалко немного стало. Может быть, потому, что я Каспара терпеть не мог. Потом дю-А все-таки подсобрался, распалил немножко себя (смешно - он распалил себя тем, по крайней мере мне так показалось, что принялся пересчитывать нас глазами) и заговорил снова:
- Я знаю, тут многие против меня настроены, многим не нравится, что я говорю и считаю, но я все-таки пока старший математик пробора и буду настаивать, чтобы... Без моей подписи...
- Да прекрасно мы обойдемся и без твоей подписи, - подал наконец голос Федер. - Подписями он нас испугал. Тут, ребята, вот какая вещь получается. Математик наш не хочет учитывать в своих сугубо сложных расчетах, что надо не только местных животных жалеть, но и людей. Он это как-то не очень считает важным. Ему особой разницы нет между сотней лет и годом, он еще молодой, ему любой срок подходит. Я с ним вчера говорил, и получается, что ему наплевать, будет на Земле перенаселение или не будет. И куда тех девать, которые за восемьдесят пять лет на свет появятся. Он знаете что говорит? Он говорит - а пусть! Он говорит, включатся, мол, механизмы саморегуляции рождаемости, как только спадет жизненный ценз. Ну а если и это не поможет, то можно вообще, пока другого выхода не найдут люди, искусственно ограничивать эту самую рождаемость. Знакомо, правда? Он на эту тему даже расчеты какие-то делал. Математик, одно слово. В общем, так. Математик он неплохой, действует, как я понимаю, с самыми искренними намерениями (что, как вы знаете, самый тяжелый случай), поэтому гнать я его не стану. И знаете, что самое-то интересное? Он ведь не только этот, на восемьдесят пять лет, план разработал, он ведь двойное дело сделал. Он и нормальный план прикинул, и неплохо у него получилось, я сегодня утром смотрел, вовсе даже неплохой план пробора - на десять процентов местных вкраплений или на одиннадцать - не важно. И, как положено, всей работы на семь месяцев. Он просто молодец у нас, этот наш математик.