Мы прошагали по тропинке, выложенной каменными плитами (я снова начал ощущать боль), и вошли в дом. По шикарной лестнице поднялись на второй этаж. Высокие белые с золотом двери распахнулись сами собой. Из глубины зала появился человек во фраке и сообщил, указывая на дверь в дальнем правом углу:
— Сергеев ждет вас.
Шеф оказался вопреки ожиданиям не представительным мужчиной, сидящим в окружении многих телефонов за массивным столом в просторном кабинете, а довольно молодым человеком в легкомысленных вельветовых джинсах и свитере. А комната была небольшой и довольно скупо обставленной: компьютер, два кресла, столик, стул, пальма в кадке перед большим зашторенным окном.
— Дело сделано, — доложил шофер лимузина.
— Спасибо, ребята, — сказал Сергеев. — А это кто?
Ответил смуглый, перейдя на свой немыслимый язык. Он говорил довольно долго, а Сергеев отвечал ему, вновь слушал, качал головой и смотрел на меня заботливо и грустно.
— Все, — сказал он наконец. — Идите. И чтобы больше я о вас никогда не слышал.
Все четверо кивнули. Сергеев нажал кнопку на дисплее, в стене открылась потайная дверь, и они ушли. Сильвия на прощание улыбнулась и помахала мне ручкой.
Сергеев нажал другую кнопку, отчего шторы разъехались в стороны, и молча подошел к окну. Я подошел вместе с ним.
За окном шумел город. Но это была не Москва. Незнакомые контуры зданий, непривычные марки машин, вывески, рекламы то ли на немецком, то ли на голландском (я не силен в языках)… И вообще там была ночь, море огней, и падал дождь. И смотрели мы на город не со второго этажа, а сильно выше. Все это было уже слишком. Удивляться не осталось сил. Нога болела, рука ныла, голова кружилась.
— Я могу позвонить? — нарушил я молчание первым.
— Отсюда — нет.
— А оттуда? — я начинал злиться.
Честно говоря, я ожидал, что он ответит мне: «Откуда оттуда? Это же видеоокно. Иллюзия». Но он сказал другое.
— Из Копенгагена? Пожалуйста. Только смысла никакого. Видите, со временем неувязка… Вы и жену-то дома не застанете. Или застанете, но вместе с собой.
И нога, и рука — все заболело у меня с новой силой. И голова заболела тоже.
— Тогда отпустите меня, пожалуйста.
— Куда?
— Домой, разумеется. Я сам возьму такси.
— Разумеется, домой… — повторил Сергеев раздумчиво.
Потом достал из кармана трубочку, вытряс на ладонь пару ярких капсул и откуда-то из компьютера извлек стакан воды.
— Нате, выпейте для начала. Чего мучиться-то?
Я покорно выпил. Мне было уже все равно. И тут же почувствовал, как до дрожи щекотно из тела стали вылезать пули. Одна за другой они упали на пол, а ранки стали на глазах рубцеваться.
— Понимаете, — сказал Сергеев, — я как раз думаю над тем, как вас отправить домой.
— А что, я не могу просто выйти обратно и уехать?
— Можете. Но только мы с вами в Дании, и времени уже чуточку многовато.
— Сколько?! — я в ужасе посмотрел на часы.
Прошло всего двадцать шесть минут.
— Не берите в голову, — сказал Сергеев. — Здесь уже поздний вечер. К сожалению. По московскому времени. А вам еще два часа лету. Погодите минутку.
Он набрал какой-то номер и заговорил по-датски. Или по-немецки.
Выслушал ответ. И отключился.
— Слушайте меня внимательно. Примерно через час вас отвезут в аэропорт. А в Москве, в Шереметьеве-два наш человек будет ждать вас на красном «фольксвагене». Запишите номер. Он доставит вас к дому минут на пятнадцать — двадцать позже того момента, когда вы из дома вышли. Ничего быстрее и проще предложить вам не могу. Извините.
— А как же на границе? — задал я самый важный для гомо советикуса вопрос.
— Я подготовлю вам документы, успокойтесь. Примите душ. Расслабьтесь. Я распоряжусь, чтобы вам принесли одежду, что-нибудь поесть, выпить, если хотите… Ну, и для дома. Куда вы там шли?
— В булочную, — сказал я быстро. — Так что, если не трудно, хлебушка не забудьте.
— Не забуду, — улыбнулся он. — Идите мойтесь.
Когда я вернулся в комнату, Сергеев снова разговаривал с кем-то через компьютер. На этот раз по-русски.
— Почему не уложились, можешь мне объяснить?
— Да пойми ты, дорогой мой, все очень сложно.
— Это слова. Давай конкретно. Буш дает добро?
— Буш дает. И Коль, и даже Тэтчер…
— С кем напряженка? С Ельциным?
— Ну, конечно, с Ельциным.
— Что ж, не впервой, прорвемся. Удачи тебе.