— Ходила по делам? — спросила она.
— Да, сестра, — ответила я.
— Как учеба? Все хорошо?
— Как всегда.
— Я нечасто вижу тебя, — заметила она.
— Ну, у меня не так много свободного времени. Я не заходила сюда уже довольно давно. Как детки?
— У них все отлично, как обычно. Не так давно появилось несколько новеньких. Бедняжки.
Белоснежные накрахмаленные края апостольника наискось поднимались над ее лицом, словно воздетые крылья чайки. Они резко контрастировали с ее смуглой кожей.
— Вижу, у тебя появились и новые сестры, — произнесла я.
Сестра Бисмилла повернулась, кивнув одной из своих напарниц, которую я не видела раньше. Эта сестра была высокой и стройной, со спортивной фигурой, и держалась очень прямо, почти надменно. У нее была бледная кожа, угловатое, с резкими чертами лицо и зеленые глаза. В алом одеянии и белом головном уборе она выглядела весьма эффектно — но меня не покидало ощущение, что в ее облике было нечто неправильное. Ей куда более подошел бы изысканный наряд аристократки, чем аскетическое монастырское облачение.
Я привыкла играть роли. Так что, отлично понимала, когда то же самое делал кто-то другой, и отмечала малейшие детали, которые шли вразрез с созданным образом.
— Это сестра Тарпа, — сообщила сестра Бисмилла. — Она прибыла сюда из миссии в Зуске.
— Надеюсь, вы будете счастливы здесь, — произнесла я. — Так же, как и я.
— Я счастлива, когда исполняю мой долг, — ответила сестра Тарпа. Она говорила не с зускийским акцентом — хотя и с очень похожим. В ее выговоре чувствовался аромат иных, еще более отдаленных краев.
— Это Бета, — представила меня сестра Бисмилла. — Я воспитывала ее, когда она была совсем крохой.
Сестра Тарпа кивнула. Потом вернулась к своим трудам — но я чувствовала, что она наблюдает за мной.
Она не спускала с меня глаз и десять минут спустя, когда, попрощавшись с Бисмиллой, я двинулась по неровным, стертым ступеням вниз, к входу в Зону Дня.
ГЛАВА 8
Я вернулась к себе, вымылась и уже собиралась идти ужинать, когда мне сообщили, что меня хочет видеть секретарь.
Мы сидели в столовой — все, кроме Византи, которая еще не вернулась со своего задания. Корлам и Рауд играли в регицид на старой, вытертой доске ментора Мерлиса. Мафродит, который был очень ловким и обладал отличной моторной памятью, помогал Фарии выучить па кадрили, которые вскоре должны были пригодиться ей при выполнении очередного задания. Младшие ученики хихикали, наблюдая за их действиями.
Ментор Мерлис вошел в помещение, некоторое время постоял, любуясь танцем, а потом, подойдя ко мне, сообщил, что меня вызывает секретарь. Я немедленно отправилась к нему. Секретарь не требовал ежедневных докладов и не говорил с нами после каждого задания, но некоторые из выполняемых нами миссий считались важными — и тогда он ожидал личного отчета участников.
Я постучала в дверь его комнаты и услышала приглашение войти. Яркий огонь приветливо потрескивал за железной каминной решеткой, вся комната, как обычно, была завалена книгами. Это были его книги — вернее, тетради и блокноты, исписанные его рукой. Всех форм и размеров — думаю, он заказывал их у разных торговцев канцелярскими принадлежностями и переплетчиков. Я не знаю, по какому принципу он вносил те или иные записи в те или иные книги, не знаю, по какому принципу он классифицировал и различал их и какой системе следовал при этом. Тома, или главы его записей не были пронумерованы или отмечены другими опознавательными знаками. Я понятия не имею, как он искал ту или иную информацию, когда она была ему нужна.
Больше в этой комнате не было никаких других книг — ни изданных типографским способом, ни книг других авторов; не было ни информационных планшетов, ни валиков для запоминающих устройств. Его блокноты, всех размеров, форм, цветов, старые и новые, выстроились в ряды на полках, вдоль плинтусов, занимали стеллажи, стояли, прислоненные к боковым поверхностям мебели, лежали на кофейном столике, письменном столе и на подставках для комнатных растений. Они были разложены по ящикам, задвинутым под длинный, с высокой спинкой, диван и под небольшую кушетку-канапе, сложены в непрочные, колеблющиеся башни у стен между книжными шкафами и высились, словно строения города-улья, разоренного войной враждующих кланов.
— Входи, Бета, — произнес он, жестом указав на кресло. Я сняла с него груду блокнотов, чтобы освободить место. Он устроился на канапе, держа в руке стило для записей, а на коленях — открытый блокнот.