Давары, это огромные плотоядные летучие мыши. Тоже считались разумными и меняли окрас, словно хамелеон, так они прятались выслеживая добычу. Я конечно немного приврала, давар таки куснул однажды мне пальчик, за что и получил по носу. А потом я прочитала, что это они так знакомятся, пробуют кровь, чтобы запомнить.
В этот момент в кабинет вошёл Жазы. Конечно, без него не святится.
— Ты пойдёшь кормить шосса. — приказал лорд, — И делай что хочешь, но из его камеры не выйдешь, пока он не сожрет либо то, что ты принесёшь. Либо тебя!
— Лорд Вато, нет! Мята не пойдёт, она моя женщина, мы договаривались! — возмутился было Жазы.
— Заткнись! Плевать мне на твои договоренности! Другую девку найдёшь, а эта мне сейчас нужна! Если он не станет есть, через несколько недель сдохнет! А мне нужна чёртова книга! — Вато заорал как бешеный, даже чуть дернулся в сторону Жазы, — Ты! — ткнул он в меня гневно, — Сейчас же туда пойдёшь! Поняла?! Или я тебя затолкаю!
— Милорд, могу я хотя бы переодеться? — пискнула тихо, — От меня воняет, как от помойного ведра, вряд ли шосс примет еду от такой вонючки.
— Пятнадцать минут! — скомандовал он, — Потом зайдёшь на кухню за едой и бегом в темницу. Выполнять! — снова заорал, видно совсем был не в духе.
Пулей вылетела в коридор и понеслась в душевой комнате. Я была одновременно рада, что зацепка сработала и одновременно боялась, вдруг шосс и правда выпьет меня досуха или вовсе есть не станет ни меня, ни еду. Мало ли лорда Вато переклинит, ещё шею мне свернёт.
Влетев в душ, я на ходу скинула платье, местами намылилась и просто окатила себя холодной водой. Замотавшись в большое полотенце, наплевав на приличия я рванула в свою комнату. Быстро обтерлась, натянула первое попавшееся платье с длинным рукавом, схватила перо и написала на предплечьях записки шоссу. Надеюсь он эти каракули поймёт и надеюсь он примет мою помощь. А то может у него тоже план свой, сидеть в этой темнице, а я тут со своим побегом как дура.
Одернув рукава, я галопом полетела на кухню. Запыхавшаяся ворвалась, кое-как приглаживая волосы и собирая их в пучок на затылке.
— Еда для шосса готова? — спросила Санору.
— Готова! Надеюсь он тебя выпьет! — зло выплюнула мне в спину.
Не удержавшись, уже в дверях показала ей средний палец. И плевать, что она не знает, что это значит. Но думаю, посыл она уловила.
Глава 4. Почти Белоснежка
Чем ближе я подходила тем больше руки тряслись, но останавливаться я не могла. Во-первых, Вато шкуру спустит и все равно отправит, во-вторых, я должна была попробовать. Просто так я никогда сбежать не смогу, только имея чёткий план и под шумок. Всех беженцев, всегда ждала одна участь, петля на шею. Поэтому то лорд и стал брать клятву верности, магия убивала неверных, как только те покидали близлежащие земли. Так сильно не хотел, чтобы кто-то знал, чем он тут занимается в своих владениях.
Остановившись у двери в темницы, я постучала. Мне открыл молодой орк, молча впустил и указал идти прямо. По пути меня встретил все тот же громила, что был в кабинете. Отвёл к какой-то слабо освещённой камере. Отворив ее, приглашающе махнул рукой. Я вошла, за мной закрыли.
— Ну дачи, укротительница хищников. — хохотнул и устроился поодаль на стуле, но так, чтобы видеть, что происходит в камере.
Я не сразу увидела шосса, так и осталась на месте с подносом, пока глаза не привыкли к тусклому освещению. Но потом моему взору предстала ужасная картина. Шосс стоял на изодранных в кровь коленях. Прикованный четырьмя массивными цепями к стене за руки и одной более толстой за талию. Он буквально висел на них. Худой, израненный и измученный. Несмотря на свою худобу и ослабленность, он все равно выглядел очень крупным и опасным хищником.
Однако, я пересилив вновь появившийся во мне первобытный страх и оцепенение, подошла к нему. Присев перед ним на колени, поставила поднос перед собой.
Шосс на меня никак не отреагировал, а я не знала, как привлечь его внимание. Он был наверное невероятно красив. В книгах написано, что шоссы очень красивые, как и все хищники в принципе. Чёрные спутанные волосы до плеч, мешали его как следует рассмотреть. Все, что я могла видеть, это впалые щеки и чёрные брови. Глаза его были прикрыты, а губы разбиты практически в мясо.
Какая же волна отчаяния и сожаления меня захлестнула. Не жалости, нет, а сострадания, досада от того, что он вот так тут добровольно умирает, терпит эту боль. Совсем как я когда-то жила с постоянной болью в прошлой жизни. Почувствовав, как по щекам покатились слезы, я еле сдержавшись от рыданий и всхлипнула.