— Милорд, а можно задать вам личный вопрос? — глядя вдаль на проливной ливень, спросила я Астарта.
— Задай. — как-то азартно ответил мне тот.
— А как вы понимаете, что встретили свою женщину? В книгах об этом ничего не сказано. — внимательно смотрю в его, вдруг ставшие серьезными глаза.
Эх, утонуть бы в этой прозрачной зелени. Какой он красивый, впрочем, как и все шоссы, но для меня лишь этот стал особенным. Высокие скулы, упрямый подбородок, ровный нос, густые чёрные брови, такие же черные ровные волосы до плеч. Полные губы, нижняя чуть пухлее верхней, что делало его по-ребячески милым. И широкая, открытая улыбка, которая заставляла сердца всех девушек биться быстрей. Но не сейчас, сейчас он был серьёзен, этакая суровая громада.
— Каждый шосс рождается с двумя сердцами. — начал он, неотрывно глядя в мои глаза, — Сердце шосса, что начинает биться с первым глотком воздуха. И сердце зверя, которое не бьется до тех пор, пока шосс не встретит свою пару. Первый удар сердца зверя даёт понять, что перед ним именно его пара. Для этого шосс должен обратиться в присутствии женщины, которая влечет его словно магнит, тут главное не ошибиться, быть полностью уверенным. И это самый удивительный, самый волшебный момент в жизни каждого из нас. Адски болезненный, но вся эта боль меркнет в сравнении с тем, что шосс начинает испытывать. Радость, счастье, трепет, эйфорию, любовь, окрыленность. Хищник внутри нас до этого момента практически не контролируем, бездушное существо, способное лишь убивать, в облике зверя мы опасны даже для своих близких. Это и делает нас сильнейшей расой. Как только второе сердце оживает, мы становимся полностью властны над зверем, это дает ещё большую силу, но так же делает нас уязвимыми. Любовь всех делает слабее. Мы становимся сильнее, чтобы защитить свою женщину, а потом и своих детей. Ты ведь знаешь, что шоссы могут иметь детей только со своей парой?
— Да, об этом я знаю. — ответила заворожённая его рассказом.
Опустила голову, чтобы он не увидел навернувшиеся слезы. Стало так горько, что мне никогда не стать той самой женщиной для него.
— И что, любовь правда прям сразу, с первого удара? Сильная и необратимая, как описывают в книгах? — спрашиваю готовая разрыдаться.
— Да, Мята, вместе с первым ударом. И на всю жизнь. Это гораздо больше, чем просто любовь, можно назвать зависимостью, потому что полностью растворяешься в своей паре. Живешь для нее и ради нее. Если вдруг пара шосса погибает, сердце зверя умирает, а сам шосс медленно сходит с ума, теряя себя. — отвечает подцепив пальцем мой подбородок, заставляя смотреть на него, — Ты плачешь? Я тебя чем-то обидел?
— Нет, просто история красивая. Я же девочка, забыли? — качнув головой, нагло вру.
Хотя, чем он мог меня обидеть, разве он виноват в своей природе? Астарт не как мы, люди, он не может решать кого любить, у них все иначе. Это просто случается, природа сама выбирает им достойную пару. Получается, что их любовь действительно самая сильная и настоящая из всех. Человек может любить за внешность, за деньги, а шоссу все это не важно, он любит просто потому, что так решила судьба.
— Ты хотела бы такую историю, Мята? — заглядывает в глаза, словно что-то пытается там отыскать.
— Конечно, любая девочка мечтает о такой любви и я тоже.
Шосс, обхватив моё лицо своими горячими ладонями, вдруг наклонился и поцеловал меня в губы. Горячо, требовательно, будто хотел оставить свой отпечаток.
Раздался раскат грома и это отрезвило меня, я со всей силы уперлась ладонями в его грудь отталкивая от себя.
— Что вы делаете? — гневно уставилась на него.
— Целую тебя, а на что это похоже? — улыбается своей обворожительной улыбкой и склоняется снова к моим губам.
— Прекратите! Я вам не портовая девка! Со мной в такие игры играть не получится! — прикрывая его губы рукой, гневно потребовала.
— Со своей женщиной я могу делать все, что пожелаю. — нахально заявил, прикусывая мою ладонь, а затем целуя место укуса.
— Со своей и будете, а я не ваша! — нервно одернула руку и попыталась отвернуться, но мне не дали.
— Ошибаешься, златоглазая, как раз таки моя! — берет мою руку и прижимает к своей груди, — Оно бьется для тебя. — и снова пытается поцеловать.
Ну это уже ни в какие ворота! Вспыхиваю как спичка, увернувшись от его горячих губ. Собой и своими чувствами я никому играть не позволю. А этот хам ничуть не растерявшись, посмеиваясь целует меня в шею, плечо, руки, везде куда успевает дотянуться.