Я заинтересованно взглянула на Жоржа. Подобные мысли мне не приходили в голову, подумав, я ответила:
— Ну да, все знают, что существует множество легенд, да и правдивых историй о том, какие кровавые распри возникали в прошлом из-за права обладания прекрасными алмазами, изумрудами, или рубинами, — согласилась я со своим собеседником. — Только, мне кажется, эти истории, если они правдивы, конечно, больше замешаны на элементарной человеческой жадности, желании обладать, на фетишизме, в общем, на человеческих слабостях. А что это за кровная связь?
— Да, вы правы, Алекс, но лишь отчасти. Зависть, алчность и другие пороки рода человеческого рода в данном случае вторичны. Все и проще, и сложней одновременно. Камни — это самостоятельные энергийные структуры, достаточно агрессивные, имейте это ввиду. Они захватывают в свое поле более слабые поля. В человеческой крови есть минеральная составляющая. У каждого человека соотношение элементов в этих составляющих индивидуально. Поэтому кому-то подходит алмаз, а кому-то бирюза. Вопрос гармонизации и когентности. Если в камне, в его минеральном составе, присутствует большое количество недостающего вам элемента, то считайте, камень вами повелевает, но он же вас и охраняет, а, если он у вас давно находится и прижился, то происходит объединение энергий и вы представляете единую энергийную структуру. Там еще и форма кристаллической решетки играет роль, но я не буду углубляться в эти дебри. Вот как-то так! Вы когда-нибудь теряли кольцо, или серьги с камнями? Наверняка. Я считаю, что это происходило потому, что камень не подходил вам. Если говорить образно, он от вас ушел и отправился на поиски своего истинного хозяина.
— Очень интересно. Знаете, а я с вами согласна.
Мне вспомнился зимний московский вечер, когда Сева и я приволокли обессилившую, напичканную наркотой Надьку в ночное кафе и я почувствовала, что невзрачный с виду Рагар, камень, похожий на простой булыжник, подарок от Предводителя, буквально оживил девочку. И еще один факт — встреча с ведьмой Мариной, и как Рагар отбил ее нападение на меня. Да, я знала о силе камней не понаслышке, у меня был собственный опыт.
В рассуждениях Жоржа о кровной связи камня и человека была и правда и логика, но в тот вечер мне не хотелось углубляться в эту тему. Продолжать значило снова вспоминать о том, что мне хотелось выкинуть из памяти. К тому же, мне вдруг показалось, что Д’Иссеньи не случайно затронул тему связи человека и камня. Поэтому я перевела разговор на него самого.
— Расскажите о себе, Жорж. Чем вы занимаетесь?
Мой спутник понял, что тема, по какой-то неизвестной ему причине, мне неприятна и с легкостью согласился:
— Хорошо, но потом вы расскажите о себе.
— Идет, — я согласно кивнула.
— По образованию я историк и искусствовед, профессор истории восточных искусств. В основном изучаю старинные свитки, рукописи, книги и все, что связано с артефакторикой. Эти предметы материальной истории нуждаются в проверке и подтверждении их достоверности. Еще я пишу статьи для научных журналов. Но мой основной заработок — частная практика. Я — эксперт, консультирую и делаю экспертизы частных и музейных коллекций и собраний на подлинность предметов искусства, даю заключения, а еще отыскиваю по просьбе клиентов те самые артефакты.
— Как интересно, редкая профессия. А ваша семья? Они в Париже? — мне хотелось узнать больше, мне было интересно все, что касалось господина Д’Иссеньи.
— Мои родители с бабушкой, мамой отца, живут в Нормандии. А вот дедушка и бабушка со стороны матери — в Париже, они еще живы, но совсем старенькие, есть еще кузены и кузины, разбросанные по всему миру.
— Надо же, — сказала я завистливо, — у вас много родни, а у меня никого нет, ни сестер, ни братьев, а родители погибли в авиакатастрофе.
— Сожалею, это очень грустно. Так вы живете одна, или с мужем? Я не вижу кольца. Вам не одиноко?
Я усмехнулась:
— Я не замужем.
— Что, и друга нет? Такая женщина не может быть одна.
— Я не всегда была одинока, был друг, но его тоже не стало. Умер несколько лет назад.
Я говорила спокойно, страдания уже давно ушли в область воспоминаний, только все же вдруг стало безумно грустно, в сердце словно что-то кольнуло.
А Д’Иссеньи, напротив, как будто повеселел.