А дальше я уже не знаю ничего, потому что мне становится очень плохо. Потом только помню все смутно: как помутилось в глазах, как меня переложили сначала на диван, а потом увезли в карете скорой помощи в госпиталь, где мне тут же какие-то уколы и прочее, прочее, отчего я уснула мертвецким сном…
Я прихожу в себя только к концу следующего дня. И первое, что мне бросается в глаза, это стопка газет на соседней пустующей койке и рядом спящий полицейский в кресле, что рядом со мной. Протянула такую тяжеленную отчего-то руку и беру осторожно газету, тяну ее, разворачиваю, стараясь не шелестеть.
Вижу свои фотографии со стороны, как читаю контракт, потом спину свою — когда прикрывала записку, следом мое искаженное гримасой и страданием лицо, рот открытый широко, это когда я кричу месье, который быстро скрывается за их спинами.
Смотрю на число — вчерашнее оно. А вот и сегодняшняя газета Фигаро. На ней довольное лицо нашего инспектора и текс. Большая статья. Но о чем она? Сердце снова пускается в пляс, и тут же я слышу, как по коридору ко мне входит сестра.
Потом снова все повторяется. Снова уколы, пытаюсь протестовать и только успеваю сказать им на французском, как и учила меня Мари…
— Аttention, je suis enceinte!
— Vous êtes enceinte? Oh mon dieu! «Вы беременная? О боже!»
Потом все меняется, тут же меня быстро везут на каталке куда-то по коридорам, поднимают в лифте и все время рядом любезный месье доктор, который скоро пришел после моих слов о беременности и теперь все время рядом со мной.
Потом меня тут же в палату. Переодевают в просторную пижаму. Все крутятся рядом и все быстро. Потом минут через пятнадцать в палату входит миловидная сестричка и уже на ломанном русском, но я все понимаю:
— Бонжур Мадам! Вас сейчас повезут на УЗИ, а потом Вами займется доктор Роже. Не беспокойтесь, мадам, пока что у Вас есть шанс, что все обойдется, главное — это УЗИ. Мадам, Вам надо подготовиться… Я помогу Вам…
Боже! Как я счастлива!!!
Впервые за столько дней и часов я наконец-то счастлива безмерно! Я беременна и мне дают уже десять, девять с половиной недель, к тому же и осмотрели уже. Отметили рост груди, и даже животик, что заметным бугорком округлился на мне.
Я настолько счастлива, что забываю обо всем на свете!
Только и делаю, что держу руками, поглаживаю осторожно животик и разговариваю со своей девочкой:
— Вот видишь, доченька, какая я мамка плохая? Но я, родненькая моя, буду тебя оберегать, холить, носить на ручках и кормить. Да! Кормить тебя буду вот из такой вот большущей сиськи!
Сказала и внезапно, как ножом, потому что вспомнила, что говорила уже это однажды Мари.
Мари? А где же Мари? Что с ней? Как же я так? Мне надо все разузнать о ней…
Мы говорим с инспектор в холле. Я вижу, как ему не очень-то привычно разговаривать в таком месте, тем более с такой, как я — теперь уже официально беременной мадам-Руссо.
Разговор не клеится, потому что он не хочет меня расстраивать, потому все время уклоняется в деталях, старается отделаться от меня общими фразами. Я первая не выдерживаю и ему говорю:
— Инспектор! Хватит Вам вокруг да около. Вы Мари, как я поняла, не нашли. Это так?
— Да, мадам! Но мы предполагаем, где она может быть. И даже знаем уже у кого.
— И у кого же?
— Простите, мадам, но это информация служебная, и я не должен с Вами ее обсуждать. К тому же наш источник сообщает, что ее все время передают из одной группировки в другую. Перевозят и ….
— Понятно. На Ваш взгляд, по Вашему опыту у нас есть шанс?
— Шанс есть всегда, только ведь как сложатся обстоятельства и потом….
— Инспектор, я Вам уже раз сказала, что я готова оплатить за все Ваши особые обстоятельства. Может еще что-то надо? Скажите? Сколько Вам еще надо?
— Мадам, Вы даже не представляете, сколько шуму наделало это дело. Общественность бьет тревогу. Мнения разделились. Одни за решительные шаги и проведение чистки в этих районах, другие возмущены тем, что все это надо оплачивать за счет французов, средств бюджета. Ведь и Вы, и Мари не коренные француженки, к тому же у Вас нашлись как сторонники, так и противники, и даже наши с Вами вздорные девчонки, тех, что мы застукали с шантажом, засветились в газетах и наговорили о Вас бог знает, что!
А газетчикам только дай повод! И к тому же все это не остается незамеченным, и вмешивается третья сторона. Подключилось Ваше посольство, представительство Сербии. И все закрутилось, все требуют принять меры, найти, освободить, наказать русскую мафию и все в том же духе… Нет, мадам, я с этим делом могу так прогореть, что не видать мне никакой пенсии.