Поимо всего прочего, «Группе „Фло“» принадлежит огромная сеть стейк-хаусов — ресторанов, специализирующихся на бифштексах. Впрочем, быстрое расширение сети, куда входили и заведения поскромнее, и рестораны для более состоятельных клиентов, привело к крупным финансовым затруднениям, которые один из журналистов сдержанно назвал «деликатной финансовой ситуацией». Не вдаваясь в подробности, скажу, что у «Группы „Фло“» большие долги, но основатель корпорации Жан-Поль Буше не теряет оптимизма. Он делает ставку на многообразие.
Дизайн «Водевиля» выполнен в изящном стиле ар-деко. Внутри все по большей части облицовано медового цвета камнем под мрамор. В огромных вазах стоят роскошные букеты ярких цветов. В ресторане нашлось место изящной гравировке и зеркалам. Потолок поддерживают тонкие стальные колонны, покрытые черным лаком.
Меня сажают на скамейку у стены (это хорошо, со скамеек, как правило, лучше обзор). Я оказываюсь между семьей из Бенилюкса и тремя молодыми управленцами из США (многие из парижских ресторанов существуют именно за счет американцев). Слева от меня пара средних лет с двумя детьми-подростками: мальчиком и девочкой. Все они ширококостные, очень загорелые и веселые. Они то и дело смеются, живо общаясь на каком-то булькающем языке. По-моему, на фламандском. Ближе всего ко мне сидит девочка. Сверкающие золотистые волосы уложены в узел. Глаза как сапфиры. Несмотря на царящий снаружи холод, на ней всего лишь узенький топик и джинсы с заниженной талией. Кожа цвета темного шоколада. На копчике вытатуирован меч, лезвие которого устремляется вниз. Она такая загорелая, что меч кажется черным. Каким он был изначально, я не берусь судить. Кожа ровная, гладкая — ее так и хочется попробовать на ощупь. Впрочем, с другой стороны, у меня нет никакого желания оказаться в полицейском участке.
Американцы навевают скуку. Они прибыли из мира столь непохожего на наш, что, прежде чем приближаться к ним, имеет смысл пройти курс прививок. Они разносчики ВП — вируса претенциозности. Один из них на следующей неделе должен лететь в Нью-Йорк. Второй через две недели — в Вашингтон. Третий жалуется на то, что в ближайшие два месяца даже на свидание сходить не сможет. Его ждет Франкфурт, Лондон, Пекин, а потом Лос-Анджелес. Шмыгая носом, он выражает надежду, что ему удастся избежать поездки в Сидней. Его приятели признают свое поражение.
Меню в «Водевиле» самое обычное. Никаких сюрпризов. Впрочем, среди горячих и холодных закусок пять фирменных блюд и блюда из рыбы и мяса. Закуска из мяса кабана с желе из красного вина, паштет из обычного и копченого лосося, шесть бургундских улиток (со сливочным маслом и измельченным чесноком) или луковый суп обойдутся вам от семи до десяти евро. В списке фирменных блюд имеется антрекот из говядины с беарнским (или бордоским) соусом за двадцать восемь евро и телячья голова за семнадцать с полтиной.
Я заказываю шотландского лосося «а ля грэн дё мутард» (за шестнадцать девяносто). Название впечатляет, само блюдо разочаровывает. Кусок рыбы разрезан вдоль на манер сэндвича и проложен посередине зернышками горчицы и парой веточек полыни. Еще одна веточка полыни лежит сверху. Блюдо залито тусклым коричневым соусом, в котором кое-где виднеются вкрапления нарезанного мелкими кубиками помидора. Во Франции вам вполне могут подать рыбу немного сырой. Моего лосося — наоборот: передержали на огне. В стоимость заказа входит маленькая тарелочка молоденького лука-порея, подрумяненного в духовке. Соус к нему жидковат. Тирамису, которое стоит семь с полтиной, тоже никаких восторгов не вызывает. Его подают в низеньком стеклянном стакане — текстура не такая кремообразная, алкоголя добавили мало, кофе тоже, а ведь без всего этого приличное тирамису не приготовишь.
Один из американцев рядом со мной отказывается «от дурацких деловых планов», загорелая девушка на английском языке флиртует с официантом. Мой взгляд неизбежно останавливается на столике Ролли в дальнем конце залы. За этим столиком, разумеется, сидят люди, и это оскорбляет меня — «не просто сильно, а очень сильно». Так сказал бы еще один любитель грубого фарса, еще один чрезвычайно талантливый журналист Деймон Раньон. Эти люди не представляют, кто некогда сидел здесь.
Время, словно кинопленка, прокручивается назад, и я снова вижу, как Ролли мрачно пробирается между столиков «Водевиля». Ступая по полу, покрытому желтой, черной и синей плиткой, он подходит к своему столику. Здоровается с ребятами из Франс Пресс, снимает серую стильную мягкую фетровую шляпу и бордовый шарф, расстегивает длиннополый плащ и начинает рассказывать о событиях дня, а мы слушаем, раскрыв рты.