Пусть оно делало меня эгоистичным засранцем, но необходимости оспаривать этот совет я не испытывал.
Наконец Коул довел нас до ресторана, где мы расселись за круглым столом. Там он заказал сразу за всех – на французском, – после чего они с Джоном беззлобно поспорили о вине. Джон победил, но лишь потому, что Коул сам решил, что дело не стоит спора, и Джон заказал пино-гри.
– Должен ведь приехать еще один человек? – спросил Джаред Коула.
– Да, но не сегодня. Джордж приезжает завтра с утра. Он еще ужасно расстроен из-за того, что пропустит свой Супербоул…
– Да ладно? – сухо проронил Мэтт, но Коул пропустил это мимо ушей.
– Зак, лапа, ты ведь знаком с Джорджем? О, он будет в восторге, когда увидит здесь кого-то, кого действительно знает!
– Ну… – Я покосился на Джона. – Я бы не назвал себя самым любимым его человеком на свете. – Потому что в момент, когда Джон открылся родителям, он встречался со мной, и я всегда чувствовал, что они приписывают мне роль коварного соблазнителя. Кэрол, несмотря на внешнее дружелюбие, каждый раз при взгляде на меня еле удерживалась от слез, а Джордж терпел мое присутствие с ледяной вежливостью.
– Просто разговаривай с ним о футболе – и станешь его закадычным другом, – сказал Коул, и я заметил, что Мэтт навострил уши.
– Он изменился, – проговорил Джон негромко, так что его услышал один только я. – После маминой смерти.
А я-то гадал, почему никто ни разу не упомянул имя Кэрол.
– Я не знал, – сказал я.
– У нее оказался рак. Слишком поздно нашли.
– Когда?
– Через год, после того, как мы с тобой… – Он не договорил.
– Мне очень жаль. – Я сам не знал, имею ли в виду его мать или то, что меня не было рядом, когда я был ему нужен.
Быстро оправившись, он пожал плечами.
– Ты удивишься, Зак. Он теперь намного терпимей, чем был тогда.
Тогда.
Когда мы с Джоном рука об руку встали перед его родителями и признались, что влюблены. От этого воспоминания тяжесть у меня на груди возросла. Я посмотрел в сторону, где сидел Анжело. Он наблюдал за Джоном и мной – с настороженностью в глазах. Стояло ли в них обвинение, или мне просто показалось из-за чувства вины? Я не знал.
Я сделал глоток вина, стараясь не думать о боли, причиненной мной человеку, которого я любил раньше, и о боли, причиненной, возможно, человеку, которого я любил сейчас. Сколько же мне придется выпить, чтобы оно перестало меня тяготить?
– Ты тоже остаешься в отеле? – спросил Джаред Коула. – Разве у тебя нет здесь квартиры?
– Есть, сладость, просто мне показалось, что куда удобней нам всем жить в одном месте. И позволь сообщить тебе, что найти подходящий отель было практически невозможно…
– Только потому, что ты чересчур привередливый, – проговорил Джон. Коул быстро взглянул на него и игриво взмахнул ресницами, словно говоря: «Да, я такой, но ты все равно меня любишь». Это было до омерзения умилительно и вызвало у Джона улыбку. Она продержалась всего секунду, пока Коул опять не переключился на Джареда.
– Я хотел не просто старый отель, – сказал он. – Я хотел, чтобы там ощущался дух Франции. Какой смысл вам было лететь за океан, чтобы жить в каком-нибудь унылом «Холидей Инне»? И еще я хотел, чтобы там же можно было провести церемонию. Мы посмотрели несколько совсем старых отелей, но номера оказались ужасающе тесными. Для меня просто невыносимо быть втиснутым в настолько крохотные пространства. – Он драматически содрогнулся. – Конечно, мы зашли и в «Фо Сизонс», но он до безобразия вычурный…
– Представляешь, до чего там ужасно, если даже он так считает? – сказал Джареду Джон, и Джаред расхохотался.
– Дай Джонни волю, он бы поселил нас в каком-нибудь клоповнике в Финиксе.
– Я предлагал «Мариотт», – возразил Джон. – Не совсем, знаешь, клоповник. – Было видно, что они уже несколько раз имели подобную беседу, и все же они не рявкали друг на друга. Напротив, их разногласия, похоже, приносили им огромное удовольствие.
Сделав большие глаза, Коул бросил на него невинный и одновременно насмешливый взгляд.
– Поверю тебе на слово, солнце.
Во всех его жестах сквозила легкость, беспечность, а некоторая чрезмерность поведения была призвана развлекать нас наравне со всем остальным. Он весь искрился, и мне стало ясно, чем именно он смог привлечь к себе Джона, который едва ли знал значение слова «веселье». Коул снова переключился на Джареда.
– Помнишь тот номер в Масатлане?
– Такое не забывается, – усмехнулся Джаред.
– Сладость, я абсолютно уверен, что в «Вандоме» за ущерб берут дороже, чем в Мексике, так что постарайся больше столешницы не ломать.
– Приложу все усилия, – пробормотал Джаред. Он оглянулся на Мэтта, и по его щекам медленно растекся румянец.
Анжело, видимо, либо не обратил на это внимания, либо не придал значения, поскольку спросил:
– А что ты сделал-то?
По лицу Джареда было видно, что у него нет желания еще дальше углубляться в разговор на эту тему. Так что отвечать взялся Коул:
– Ну, в принципе он был не виноват, – промолвил он с порочной усмешкой. – Или виноват, но не один, однако объяснять ситуацию менеджеру было немного неловко. Судя по всему, столешницы в ванной просто не предназначены для того, чтобы люди на них забирались. В особенности вдвоем. И все-таки я уверен, что она шаталась еще до того, как мы…
Его прервал громкий скрип – это Мэтт резко отодвинул свой стул от стола.
– О господи! – вскричал он, глядя на Джареда. – Я понятия не имею, как это терпеть.
– Что именно? – невинно поинтересовался Коул.
– Тебя! – с раздражением выпалил Мэтт.
Коул с искренним недоумением на лице воззрился на Джареда. Тот слегка улыбнулся, но отвернулся от него и положил ладонь Мэтту на руку. Секунду они смотрели друг другу в глаза. Уж не знаю, что такого содержал в себе этот взгляд, но Мэтт сразу расслабился. И даже чуть-чуть покраснел, а потом порочно ухмыльнулся ему.
Нет. Сегодня ночью они точно не дрались.
– Сладость, – обратился к Джареду Коул, – мы что, должны притворяться, будто не были знакомы друг с другом на протяжении почти пятнадцати лет?
– Нет, – сказал Джаред, снова поворачиваясь к нему. – Но, думаю, нам лучше не обсуждать Масатлан.
– Можно подумать, это был первый раз, когда мы… – Неожиданно Джонатан немного сместился на стуле, и Коул подпрыгнул на месте. Он развернулся к Джону, который явно пнул его под столом, но говорить перестал. Секунду он просто прожигал Джона взглядом, но потом опять повернулся к Мэтту, и раздражение на его лице в мгновение ока сменилось неприкрытой обеспокоенностью. – Лепесточек, скажи, как мне себя вести.
Мэтт придвинул стул обратно к столу. Что бы ни произошло между ним и Джаредом, но оно все изменило. Он больше не злился. Был, вероятно, недоволен, смущен… однако не злился.
– Я не знаю, – признался он. – Честно, не знаю. Все за этим столом переспали со слишком многими людьми за этим столом, но я, похоже, единственный, кого это бесит.
– Ты считаешь странным, что мы занимались сексом, но остались друзьями?
– Да, считаю. По моему опыту, как только ты прекращаешь спать с человеком, то прекращаешь и видеться с ним. А не… – Он обвел жестом стол, словно ему вдруг перестало хватать слов. – Занимаешься этим вот всем!
Анжело выглядел озадаченным. Джареду было смешно. Джон выглядел так, словно его точка зрения только что подтвердилась. У меня возникло ощущение, что он предупреждал Коула о том, что может произойти нечто подобное.
– Ты так говоришь, как будто мы все переспали со всеми, – произнес Анжело.
– Практически, – сказал Мэтт, выразительно выгнув бровь в сторону Джареда.