В конце концов все эти истории утомили меня. Я испытывал отвращение от жалких деталей. От этих мужчин, которые благодаря ей познали Аврору и которые ее иногда оценивали по достоинству и часто требовали свидания. Мне не удалось узнать, радовалась ли Анжелика, неистощимая на подобные воспоминания, моему страданию или, наоборот, хотела излечить меня по методу пиротехников, которые тушат пожар при помощи другого пожара.
Я даже узнал, что в начале их совместной работы именно Аврора, а не Анжелика назначала свидание. Впрочем, полячка даже не знала, как с ней связаться. Аврора ей звонила, когда появлялось желание, и предлагала свои услуги. Старуха довольствовалась тем, что вносила в свою записную книжку список мужчин, которые требовали Аврору, и, когда Аврора решалась, у нее были затруднения только с выбором.
— С Авророй, — сказала мне сводня, — было наоборот, это клиентов вызывали. Это им я давала адрес и время… Признайте, это не банально…
На самом деле, здесь не было ничего, кроме банальности.
— Тогда, когда она мне позвонила, в июне, я думала, что она…
Тогда, и только тогда, я понял, что Аврора даже при самом подъеме наших взаимоотношений и, может быть, любви не переставала быть продажной женщиной. И что, разделяя со мной жизнь, она не оставляла своей профессии.
74
Аврора, казалось, ни к кому не испытывала привязанности. Ее высокомерный вид даже стоил ей особого места среди подопечных Анжелики, которые обычно веселились и продавались, чтобы впоследствии выйти замуж. Аврора не хотела идти по этому пути. Она даже не допускала мысли, что, однажды войдя в этот ад, можно из него выйти.
— Ад! Вы понимаете? Ах, если бы ад был таким приятным…
Анжелику это шокировало.
— Многие мужчины, которые знали толк в жизни, хотели на ней жениться, но она отказывалась с ними встречаться… А если и встречалась, то только чтобы нанести удар…
В маленькой семье Анжелики не любили такой бесполезной жестокости.
— Мы часто возмущались… Видите ли, я хочу, чтобы люди были довольны… Но Авроре непременно нужно было мстить за что-нибудь…
Она снова вернулась к итальянской истории — в некотором роде, первому подвигу Авроры.
— Вы помните итальянца, который мне посылал цветы? Ну так вот, он мне потом звонил — разоренный и полусумасшедший. Менее чем за год она его опустошила, разнесла, уничтожила… Это было действительно горе. Тогда я поняла, что за зелье эта девица… Вы не обижаетесь на меня, что я говорю с вами так?
Анжелика была мне неприятна. Она была из тех людей, которые сами отпускают себе грехи.
— Не надо связываться с теми, кто себя ненавидит, — произнесла она наконец. — С ними никогда ничего не выйдет… А Аврора себя ненавидит, уверяю вас. С самого начала она вообразила, что в ней есть что-то испорченное. Пятно, грязь, поди узнай, что… Вы любезны с ней? Она обижается на вас за это. Вы ее любите? Она вам этого не простит…
75
Анжелика не ошибалась. Они мне были знакомы, эти существа, которые так сильно убеждены в своей несостоятельности, что удивляются или заболевают, когда к ним проявляют чувство, которого они подсознательно считают себя недостойными. Это чувство, скажем любовь, бьет кнутом их душу, как агрессия, и они обижаются на того, кто их любит, как за злоупотребление. Сначала у них появляется желание обернуться, чтобы увидеть, не адресована ли эта любовь другому. Но нет, они одни. Значит, сомневаться нечего, все ясно: эта любовь адресована другому в них. Да, это так, это чувство направлено на того другого, такого близкого, что они часто хотели слиться с ним, но на которого они ничуть не похожи. В эти моменты они не могут простить тому, кто им дарит самое лучшее в себе. Не обманывает ли он их с самым ужасным из соперников? С тем, с кем они лучше всего знакомы и о котором знают в течение длительного времени, насколько они ниже его? Именно так, без сомнения, Аврора и восприняла мою любовь. Она ревновала, будто хвалили женщину, которой она не была и которой считала себя недостойной стать. Тогда она встретила мой пыл сумрачным взглядом. Разве ты не понимаешь, казалось, говорила она, что я никогда не стану той, которую ты любишь? Неужели ты не понимаешь, что ты меня ранишь, любя эту женщину через меня?
76
Анжелика хорошо помнила моего отца. В те времена, когда они встречались, он показался ей человеком сдержанным, который признавался только в любви к живописи и редкостям. Его чувства, говорила мне она, казалось, были поглощены большим несчастьем, которому он никогда не поддавался.