Приветствую тебя, молодая Ирида, с твоею пробуждающеюся миною и с твоим снегоподобным передником.
Куда идешь ты так поспешно с своим вечным букетом в руке? Ты проталкиваешься во все группы и шепчешь каждому на ухо какое-то таинственное заманчивое слово.
Как тяжка работа продающей цветы! Она предлагает, если я не ошибаюсь, каждой танцовщице один и тот же букет.
Букет остается неизменяемым, так как продающие его женщины слишком переменчивы.
Этот букет цветов не совсем обыкновенный: его не покупают, его только рассматривают, любуются им и продающая его женщина довольна.
Можно, однако, и не до такой степени простирать свое бескорыстие и все-таки торговля пойдет блестяще: когда недостаточно обнюхать приветствие, но не мешало бы его прочитать — меняются с вами карточками.
Какою простою и душистою речью веет от резеды и фиалки.
Вот идут две дамы, ревностнейшие заступницы, покровительницы и дорогие гости бал-мобиля.
Хозяин заведения кланяется им и жандарм удостаивает их особенного внимания.
Вот уже восемь дней, как они сделались неразлучными подругами и останутся такими, по крайней мере, еще на всю ближайшую неделю, если только не станет посреди их спорный любовник и не обратит неразлучных друзей в заклятых врагов.
Одна из них, с открытой головой и голыми руками, принадлежит к породе гризеток. Это значит, она еще не променяла левый берег Сены на Жорж-плац, счастливую мечту молодой Аспазии улицы де ля Гари.
Другая занимает высшую ступень и успела уже разорить многих.
Она живет в элегантной части города, и с ее стороны было бы распущенностью подражать художнической небрежности студентки.
Самостоятельная дама танцует здесь не иначе, как со шляпой на голове и обернутая в длинную шаль, концы которой достигают до пят и взметают благородную пыль.
Таким образом, эта шаль для новейшей афинянки заменяет платье со шлейфом.
Но кто это приближается к этим дамам и кланяется им с комическим выражением глубокого почтения? Его платье и в особенности жилет с широкими разводами не допускают никакого сомнения насчет его провинциального происхождения.
Едва успевши прибыть, этот провинциальный господин чувствует уже потребность ослепить своим блеском слабую бабочку и соединить где-нибудь (или когда-нибудь) свое чувствительное сердце с другим, не менее чувствительным.
На этих дам или, по крайней мере, на одну из этих дам он обратил свои взоры, он не ошибся в расчете!
Он начал разговор вкрадчивым голосом и чрезвычайно остроумными и верными замечаниями, что очень жарко, что после танцев дамы должны чувствовать жажду, что и они, вероятно, испытывают на себе это.
После этого вступления он предложил им чем-нибудь подкрепиться.
К этому он остроумно прибавил, что если он не умел их разгорячить, так как сам не силен в остроумии, то да будет позволено ему их по крайней мере прохладить.
Гризетка, также как и лоретка, охотно приняли предложение и пили и ели, не стесняясь, широкой рукой. Затем эти дамы без церемонии соглашались на приглашение провинциала и он, торжествующий, ведет их в ближайшую беседку. Там вперемежку с пением происходит следующий разговор:
Лоретка (поет).
Я совсем не похожа на святошу:
Я люблю вино и лакомый кусочек!
Провинциал.
Извините меня, мадам, если я вас прерву на минуту. Не позволите ли вы мне предложить вам что-нибудь? например, аршаду или сахарной воды.
Лоретка.
О как это гадко!
Гризетка.
От этого, пожалуй, стошнит.
Лоретка (поет дальше).
Ради Бога, не подливай мне воды в вино. А лучше, налей мне абсенту, ей!
Гарсон! стакан рому!
Гризетка.
А я буду пить абсент, Альфред сегодня получил деньги по векселю. Эту ночь нужно провести повеселее!
Провинциал (глядит на них с изумлением):
Черт возьми — вот редкие прохладительные напитки — ром и абсент!
Лоретка (поет).