— Дьявольщина! — вскричал Сальватор. — Молодой человек, привыкший жить на широкую ногу так, как господин Конрад, недалеко уйдет с двумя тысячами франков!
— Вот тут вы ошибаетесь, сударь мой, — заметил полицейский. — Полиция, заботящаяся об обществе, приглядывает за такими вот разорившимися отпрысками знатных фамилий; на две тысячи франков он жил больше года, испробовав все возможности честно зарабатывать на жизнь, давая уроки музыки, рисования, английского и немецкого языков, — он был очень образован, бедняга! — но ему не повезло: он нигде не нашел работы; нужда толкнула его на крайность, и однажды, видя, что не может сам заработать на пропитание и ему остается лишь пойти на содержание к богатой женщине, стать сутенером или мошенником, он решил покончить с жизнью, купил у Лепажа пистолет — продавец потом признал этот пистолет — и отправился в последний раз пройтись по Тюильрийскому саду, Елисейским полям и в Булонский лес, чтобы проститься с бывшими приятелями и любовницами. Потом он пошел по улице Сент-Оноре, зашел в церковь святого Рока, помолился и оттуда вернулся в свою скромную комнатушку на улице Бюффон.
— Что же он сделал, когда вернулся к себе?
— Бог мой! Да то же, что только что сделали Коломбан и Кармелита. Написал длинное письмо, но не друзьям — их у него не было или, вернее, не осталось с тех пор, как дядя и его дети выгнали молодого человека из особняка на Паромной улице, — а полицейскому комиссару своего квартала. В этом письме он рассказал обо всем, что пережил за последние пятнадцать месяцев, о том, какую борьбу ему пришлось выдержать, о том, что не может больше так жить, о том, что принял решение пустить себе пулю в лоб, чтобы остаться честным человеком. После чего он лег, зажег свечу, прочел несколько страниц из "Новой Элоизы" о самоубийстве и застрелился.
— Ну, господин Жакаль, вы ходячая газета! — сказал Сальватор.
— О, в том, что я рассказываю вам обо всех этих подробностях, — отвечал полицейский, — особой заслуги нет: расследование самоубийств входит в мою специальность, и я составлял протокол о гибели господина Конрада.
— Неужели?
— Да.
— Значит, именно вам, дорогой господин Жакаль, этот молодой человек обязан последними услугами, оказанными ему после самоубийства, а также констатацией смерти?
— Установить факт смерти оказалось делом несложным: из пистолета был произведен выстрел в упор, половину черепа снесло, а то, что осталось — обгорело. Таким образом, смерть пришлось констатировать, основываясь скорее на письме, чем на опознании трупа, изуродованного до неузнаваемости.
— Я полагаю, Вальженезов оповестили о том, что произошло?
— Я лично отправился к ним с этим известием и копией протокола.
— Очевидно, и известие и протокол произвели на них сильное впечатление?
— Да, сударь мой, сильное: они очень обрадовались.
— Понимаю, само существование этого молодого человека их беспокоило!
— Они попросили меня позаботиться о похоронах, вручили пятьсот франков, чтобы все было сделано в лучшем виде...
— Ах, какие благородные родственники!
— ... и сказали, чтобы я принес им копию протокола о захоронении, как до этого вручил им копию протокола о самоубийстве.
— Что вы, надеюсь, и исполнили, господин Жакаль?
— Могу сказать, что все сделал по совести: проводил катафалк на кладбище Пер-Лашез, приказал на моих глазах опустить гроб в землю, купленную навечно, и положить на могиле камень, на котором написано только одно слово: "Конрад". Потом я сходил к господину маркизу де Вальженезу и сказал, что он может быть спокоен до второго пришествия: вероятно, с племянником он теперь увидится только в Иосафатовой долине.
— И в этой уверенности все семейство пребывает по сию пору, считая себя в полной безопасности? — уточнил Сальватор.
— А чего им бояться?
— Э-э, на свете случаются удивительные вещи!
— Да что может случиться?
— Дорогой господин Жакаль, мы уже в Ба-Мёдоне; будьте добры остановить карету.
Господин Жакаль подергал за шнур, подавая кучеру знак остановиться.
Кучер натянул вожжи.
Сальватор распахнул дверцу и вышел.
— Прошу прощения, — заметил г-н Жакаль, — вы не ответили...
— Что вы хотите узнать?
— Я спросил: "Что может случиться?"
— По поводу Конрада?
— Да.
— Что ж, господин Жакаль, может так случиться, что Конрад не умер и, следовательно, ему незачем ждать второго пришествия — господин маркиз де Вальженез может встретить его не только в Иосафатовой долине... Прощайте, дорогой господин Жакаль!