Но кто же он, этот маг и чародей, начавший с "филиграннаго Христа" в салоне Яковлевой и продолжавший не по дням, а по часам увеличивать значение и тираж московской газеты?
Аркадий Веньяминович Руманов.
Он дружил со всею русской литературой. Блок несколько раз весьма лестно отзывается о нем в своих воспоминаниях. Да и не только один Блок…
Руманов был, — да и остался таковым, — на редкость обаятельным человеком, человеком "в замше" в самом положительном значении этого слова. Мягкость, чуткость, отзывчивость. Он привлекал сердца и делал все, что мог, хлопотал, устраивал, помогал.
Грянула "великая, безкровная"…
Большевики, зная крупные организаторские способности Руманова, а также и тонкое редакторское чутье его, предлагали ему сделаться у них едва ли не каким-то красным журналистическим папою, но он уклонился от роли газетного первосвященника у красных, не колеблясь, перешел в белый стан и очутился в Париже.
В эмиграции, он не зарыл в чужую землю организаторских талантов своих.
Официально занимая скромную должность личного секретаря Вел. Князя Александра Михайловича, Руманов в действительности был его вдохновителем, министром пропаганды и министром иностранных дел.
Если покойный великий князь сделал несколько блестящих "турнэ" по Америке, прочел там сотню, другую содержательных и весьма полезных лекций о России, выпустил ряд соответствующих книг и брошюр и в конце концов оставил после себя большой том захватывающе-прекрасных воспоминаний, то этим он всецело был обязан Руманову.
Бывший студент салона Яковлевой, сверкавший модернистическими парадоксами и молодым блеском ярко-синих глаз, спустя десятки лет остался таким же молодым и свежим. Когда он мог, он охотно и широко помогал эмигрантам-соотечественникам, не только содействием и протекцией, а и просто деньгами. В последствии, волею-неволею вынужденный сократиться и сжаться, он ни на один миг, однако, не прекращал благотворительной деятельности своей, уже правда, силою обстоятельств в более скромных пропорциях…
Многогранны связи Руманова, в самых разнообразных кругах. Он — свой человек в живой портретной галерее французских писателей, он близок к знатному титулованному окружение короля Альфонса XIII, он ведет оживленную корреспонденцию с американскими финансистами, учеными, политическими и общественными деятелями.
К нему идут за советом, с его мнением считаются.
Свое влияние он употребляет сплошь да рядом, буде представиться только удобный на пользу России и русского дела.
Друзья пристают к нему:
— Вы близко знали и знаете столько русских и иноземных знаменитостей. Какие интересные воспоминания могли бы вы дать.
Журналист, столь же даровитый, сколь и. ленивый, Румянов внял наконец этим настойчивым голосам. Он приготовил к печати любопытнейшую книгу.
Да, это воспоминания, это встречи, это имена, одно громче другого, но не ищите в этой книге характеристик, установленного образца. вы их не найдете. Это — цепь таких же блестящих, как и сам Руманов, анекдотов.
В нескольких десятках строк, в живых диалогах, встают во весь рост Куллидж и Гувер, Яков Шифф, Витте, Милюков, Гучков, Дорошевич, священник Петров, Сытин, Фофанов, Василий Немирович-Данченко, Путилов, Теффи, Куприн, Бунин, Кугель, Рерих; Репин, Блок, Мережковский, Андрей Белый, Брешков-ский, Морис Декобра, Бриан, Пуанкарэ, Клод Фарер… Но не довольно ли и этого перечня?. Около двухсот имен вошло в книгу Руманова.
Такой "анекдотической" хрестоматии еще не было, пожалуй, ни у кого и никогда.
Ее ждут, просят для напечатания "кусочками", в виде легкой "артиллерийской подготовки".
Руманов сумел примирить непримиримое: по натуре своей человек в высшей степени снисходительный, даже всепрощающий, он и человеческие "анекдоты" свои облек в такую же форму. Но ни пресности, ни слащавости нет и следа. Каждая строка интересна, волнует и захватывает.
Мата д'Ор
Парижские огни
(О. А. Беляева, Уне Байе, Базиль Захаров)
Несколько лет тому назад Морис Декобра, романист, переведенный на десятки языков, и с удовольствием зовущий себя "Морисом Анатольевичем", сделал мне большую любезность, познакомив меня со своим издателем Бодиньером.
В ответ я пригласил Мориса Анатольевича позавтракать со мною в "Ренессансе", что на плас Альма.
Внезапно телефонный звонок:
— Говорит Декобра. Вы разрешите мне приехать вместе с дамой?
— Буду очень рад.