Красивая женщина сидит в гостиной перед столиком с шитьем и думает: у меня кончился зеленый шелк, надо будет завтра за ним съездить; а еще нужно подыскать красную шерсть и навестить больную тетушку.
Напротив сидит женщина куда менее красивая; она смотрит на красавицу и думает: «Эта женщина недостойна своей красоты. О! имей я такие глаза, как много могла бы я выразить взглядом!»
Так вот, это стремление к красоте пленительно само по себе; лицо той женщины, которая мечтает стать красавицей, куда приятнее, чем лицо той, которая красива невольно и бездумно.
Поверьте, нет ничего более прелестного, чем превратившееся в навязчивую идею желание или, вернее, потребность нравиться; прелесть эта не может наскучить, ибо принимает каждый день новый облик и связана неразрывно со всем, из чего состоит жизнь, от грандиозных честолюбивых мечтаний до мелких деталей повседневного существования. Трудно не оценить красоту женщины, чьи слова и поступки говорят, кажется, только одно: «Я хочу вам понравиться». Сначала она привлекает ваше внимание любезным намерением, затем чарует вас неизменным усердием, наконец, трогает героическим постоянством, и вы начинаете так же страстно желать ей преуспеть в покорении вашего сердца, как страстно желают успешного завершения любого изящно задуманного и отважно исполненного предприятия.
Тут ужасная мысль останавливает наше перо… Как навязчивы сделаются некрасивые женщины после прочтения этих строк!.. Ну что ж! Тем хуже… Или, вернее сказать, тем лучше!.. Впрочем, хороши и мы со своей гордыней… можно подумать, будто эти дамы и без наших советов давно не сообразили, как им действовать.
Завсегдатаи парижского большого света говорят без обиняков: красота чарует их меньше, нежели элегантность; многие из них простодушно признавались нам, что им в сотню раз милее женщина не то чтобы совсем некрасивая, но, как говорится, не красавица, которая утопает в роскоши и усыпана брильянтами, нежели женщина совершенной красоты, которая ходит в лохмотьях и живет в бедности. Находятся, конечно, юные оригиналы, предпочитающие писаных красавиц, но их немного, и дурной вкус этих дутых авторитетов никогда не станет законом для света.
Что же до истинных ценителей, им кажется куда более привлекательной та красота, что сотворена обществом; вот почему в Париже проживает великое множество женщин безмерно обожаемых, нежно любимых и очень-очень любезных, чья красота состоит из:
Прелестного чепчика работы госпожи Деланно: розовые ленты выгодно оттеняют цвет кожи;
Очаровательного шелкового платья: фасон идет к фигуре, цвет — к лицу;
Девичьих башмачков;
Скромного браслета, дешевого, но сделанного с большим вкусом;
Драгоценного перстня, надеваемого с благоговением;
Вышитого носового платочка, разворачиваемого с изяществом;
Пышного букета фиалок, которые пахнут фиалками;
Дюжины камелий в китайских жардиньерках;
Двух раскрывшихся роз в старинной фарфоровой вазе;
Конфетницы севрского фарфора, полной конфет;
Превосходно начищенного серебра;
Превосходно поданного чая;
Правильно сваренного кофе по-турецки;
Настоящего хереса[618];
Прекрасных лошадей в отличной упряжи;
Безупречного дворецкого;
Почтительного и услужливого камердинера;
Прославленного друга;
Прекрасно воспитанного и красивого ребенка;
Учтивого мужа.
Все эти женщины не красавицы и не избалованы природой, но они знают, как призанять чар у общества, прелестей у моды. Добиться успеха им помогает вовсе не богатство, а только лишь желание нравиться, нравиться одному мужчине… вовсе нет, нравиться всем и каждому, старой тетушке и молоденькой кузине, мелкому аудитору и толстому депутату, всем, кто бывает в их доме и кого они встречают в свете; все дело в этом постоянном стремлении выбрать из всех вещей лучшую, дабы внушить вам лестное впечатление и оставить приятное воспоминание. Есть женщины куда более богатые, которые, однако, не умеют извлечь из своего блистательного положения никаких преимуществ.
Они носят чепец, обшитый великолепными кружевами, но старомодный и вовсе к ним не идущий;
Они — так же как и те, первые, — надевают прекрасное шелковое платье, только цвет у него неудачный, а тяжелые украшения смотрятся на нем дурно;
Они носят башмаки, которые плохо сшиты и имеют глупый вид;
Они носят браслеты, которые звенят, как бубенчики на шее у цирковой собаки;
618
То есть произведенного в Испании, в районе города Херес-де-ла-Фронтера, которому он и обязан своим названием.