Радости, какие ты можешь похитить у богачей, таятся не в особняках, а в мыслях, в сердцах, в наслаждениях умственных. Повторяем: тот, кто пресытился всеми изысками цивилизации, алчет простоты и правды и находит их в природе; знаешь ли, что нравится тому, кто нанимал ложи во всех театрах, кто видел Неаполитанский залив в Опере, Индийский океан в театре «Амбигю», лиссабонский порт в театре «Гэте», марсельскую гавань в Историческом театре[653], а венецианский Большой канал — в Итальянской опере, — знаешь ли, что нравится такому человеку, что его забавляет? Растянуться на настоящей скале в Сент-Адресе или в Этрета и следить глазами за настоящим кораблем с настоящими матросами, который плывет по настоящим волнам.
Знаешь ли, что нравится такому человеку, который слышал всех виртуозов музыкального мира, Рубини и Марио, Малибран, Гризи и даже Даморо, — знаешь ли, что ему нравится, что его забавляет? Слушать песню пастуха, которой вторят колокольчики стада.
А хочешь ли ты знать, что нравится тому, кто был миллионером, тому, кто ослеплял Париж своим богатством, кто владел самыми прекрасными лошадьми и самыми элегантными особняками; тому, кто соблазнил десяток герцогинь, дюжину маркиз и даже парочку гордых леди, — хочешь ли ты знать, что забавляет такого человека?.. Выйти из дому с зонтиком под мышкой и отправиться пешком повидать веселую гризетку, которая живет в каморке под самой крышей и смеясь морочит ухажера.
Возьмем, наконец, того, кто слыл великим, кто прославился на весь мир, кому курили фимиам, кого пьянили рукоплескания толпы, — хочешь ли ты знать, что нравится ему, что забавляет его?.. Быть любимым так, как бывают любимы люди безвестные; забыть о своей славе и глупейшим образом радоваться тому, как бьется сердце при звуках единственного в мире имени.
Таковы радости знатных господ, таковы радости великих умов. Добивайся же их, о народ, и ты перестанешь завидовать тягостным и фальшивым наслаждениям мелких парижских торговцев. Ты горюешь о том, что не имеешь алебастровых светильников, — любуйся же прекрасным звездным небом; ты горюешь о том, что не имеешь гравюр господ Морена и Детуша, — любуйся же Рафаэлевым «Святым семейством» и Венерой Милосской; они ведь принадлежат тебе[654]; как только ты научишься восхищаться шедеврами, ты перестанешь завидовать ничтожеству… тогда буржуа, твой невинный враг, мирный любитель красного дерева, сможет без опасений наслаждаться своей драгоценной движимостью, тогда великий вопрос собственности будет разрешен!.. Ибо, как мы вам только что доказали, в Париже, где эта битва уже началась, она сводится к мелкой семейственной ссоре, к спору из-за красного дерева. Стоит ли красное дерево стольких громких слов и стольких потоков крови? Ведь этот спор можно уладить с цифрами в руках. Предоставьте решение этой проблемы нашим экономистам и законникам; не позволяйте больше людям храбрым, умным, дерзким тратить свой талант, кровь и отвагу из-за гадкого слова «собственность». Что же касается до нас лично, мы за собственность сражаться отказываемся; то немногое, чем мы владеем, мы заработали своим трудом; если у нас все отнимут, что ж? Либо мы погибнем, и в этом случае нам не потребуется ровно ничего; либо мы выживем и вновь заработаем все необходимое[655].
Кстати, нас уверяют, что господин………………………[656]
Что это — недосмотр? Ирония? Тайна сия осталась неразгаданной.
Другая странность. В тот день, когда председатель Республиканского собрания[657] праздновал свое избрание, его супруга, госпожа Марраст, явилась с напудренными волосами, словно……………………… Говорят даже, что……………………… на берегу пруда на манер цапель два лакея с галунами!
Нравы не слишком сельские, но зато чисто республиканские. Кому, кроме республиканца, может прийти в голову такая идея — расцветить луга ливрейными лакеями! Конечно, герцог де Люин до этого бы не додумался; все, на что он способен, это раздавать сотни тысяч франков бедным; впрочем, он ведь и республиканцем сделался не вчера[658].
Генерал Кавеньяк тоже не обошелся без анахронизма. В день своего большого приема………………………
653
В репертуар этого театра, который в феврале 1847 г. открыл на бульваре Тампля Александр Дюма, входил спектакль по роману «Граф Монте-Кристо», действие которого начинается в Марселе.
654
После революции 1848 г. Лувр, где находятся оба эти произведения искусства, был объявлен достоянием нации.
655
В очерке, датированном 30 июня 1848 г. (он не появился в «Прессе» и впервые был опубликован в издании 1857 г.), Дельфина, отбросив условное «мы» и перейдя к честному прямому «я», рассказывает о том, как 25 июня 1848 г., когда в городе бушевало восстание, она, уходя из дома, дала приказ слугам впустить восставших, если они придут, и дать им все, что они пожелают, потому что «господин и госпожа де Жирарден не хотят, чтобы французы прослыли грабителями» (2, 509).
657
Дельфина называет так Учредительное собрание, президентом которого журналист Арман Марраст, главный редактор газеты «Насьональ» и (с 9 марта 1848 г.) мэр Парижа, был избран 30 июня 1848 г. Бал он устроил в помещении Собрания — том самом, где до революции заседала палата депутатов. Республиканец Марраст был женат на женщине весьма знатного происхождения — побочной внучке английского короля Георга IV.
658
Знаток древностей герцог де Люин, избранный в 1848 г. членом Учредительного собрания, восемнадцатого годами раньше, сразу после Июльской революции 1848 г., на свои деньги одел и вооружил национальную гвардию города Дампьер и был избран ее командующим.