Одни, отодвинув стаканы и кувшины на середину стола, поспешили предложить место Родольфу на тот случай, если он пожелает сесть рядом с ними; другие подошли к Поножовщику, чтобы потихоньку выведать у него, кто этот незнакомец, что так победоносно появился в их кругу.
Наконец Людоедка обратилась к Родольфу с любезнейшей улыбкой и – вещь неслыханная, невообразимая, баснословная на пиршествах в «Белом кролике» – встала из-за стойки, чтобы выслушать пожелания своего гостя и узнать, что следует подать пришедшей с ним компании, – такого внимания Людоедка никогда не оказывала даже пресловутому Грамотею, гнусному негодяю, наводившему страх на самого Поножовщика.
Один из двух мужчин, о которых мы уже говорили выше (человек с бескровным зловещим лицом, то и дело надвигавший на лоб свой греческий колпак и прятавший левую руку), наклонился к Людоедке, старательно вытиравшей стол, предназначенный Родольфу, и хрипло спросил:
– Грамотей не приходил сегодня?
– Нет, – ответила мамаша Наседка.
– А вчера?
– Вчера приходил.
– Один или со своей новой барулей?[20]
– Это еще что? Уж не принимаешь ли ты меня за легавую?[21] Все спрашиваешь да выспрашиваешь! Неужто, по-твоему, я капаю[22] на своих клиентов? – грубо возразила хозяйка.
– У меня сегодня встреча с Грамотеем, – ответил разбойник. – Дельце одно наклевывается.
– Хорошенькое, видно, у вас дельце, мокрушники[23], другого названия вам нет!
– Мокрушники! – раздраженно повторил ее собеседник. – А кто, как не они, кормят тебя.
– Заткнись! Оставь меня в покое! – вскричала Людоедка, угрожающе подняв над его головой жбан с вином.
Недовольно ворча, тот уселся на свое место.
Войдя в таверну Людоедки вслед за Поножовщиком, Лилия-Мария дружески кивнула юнцу с испитым лицом.
А Поножовщик сказал ему:
– Ну как, Крючок, ты по-прежнему хлещешь купорос?
– Да, по-прежнему. По мне, уж лучше не хряпать вовсе и носить опорки на ходунах, чем обходиться без купороса в хомуте и бокуна в файке[24], – ответил юнец надтреснутым голосом, не меняя позы и пуская густые клубы табачного дыма.
– Добрый вечер, мамаша Наседка, – проговорила Певунья.
– Добрый вечер, Лилия-Мария, – ответила Людоедка, подойдя к девушке, чтобы осмотреть одежду, которую позволила ей поносить. – Одно удовольствие давать тебе вещи напрокат… – сказала она хмуро, придирчиво оглядев несчастную, – ты чистенькая, как кошечка… Зато я уж нипочем не доверила бы эту красивую шаль таким негодницам, как Вертихвостка и Мартышка. Правда, это я натаскала тебя, когда ты вышла из тюрьмы… и, надо признаться, во всем старом городе нет у меня лучшей выученицы.
Певунья опустила голову и, казалось, отнюдь не была горда похвалами мамаши Наседки.
– Что это, мамаша, – обратился Родольф к Людоедке. – Никак за вашими часами с кукушкой торчит ветка букса?
И он указал на освященную ветку, заложенную за старые часы.
– Да неужто мы должны жить как язычники? – простодушно заметила мерзкая баба.
Затем, обратившись к Марии, она спросила:
– Скажи-ка, Певунья, не споешь ли ты нам одну из своих песенок?
– Нет, нет, мамаша Наседка. Прежде всего мы поедим, – вмешался Поножовщик.
– Что прикажете подать вам, приятель? – спросила Людоедка Родольфа, чье расположение ей хотелось завоевать, а может, и воспользоваться при случае его поддержкой.
– Спросите у Поножовщика, мамаша, он угощает, я плачу.
– Так чего ты хочешь на ужин, бездельник? – обратилась к нему хозяйка.
– Два литра вина по двенадцати сантимов, большую порцию бульонки[25] и три мягких краюхи хлеба, – сказал Поножовщик после недолгого размышления.
– Вижу, ты обжора, как и прежде. И всему предпочитаешь бульонку!
– Ну как, Певунья, – спросил Поножовщик, – ты еще не проголодалась?
– Нет, Поножовщик.
– Может быть, тебе заказать что-нибудь другое, детка? – спросил Родольф.
– О нет, спасибо… Мне все еще не хочется есть…
– Да взгляни ж ты на моего победителя, – проговорил с громким смехом Поножовщик, указывая на Родольфа. – Или ты не смеешь состроить ему глазки?
Певунья ничего не ответила, покраснела и опустила голову. Вскоре хозяйка собственноручно принесла и поставила на стол жбан вина, хлеб и миску бульонки – кушанье, которое мы не в силах описать, хотя оно, видимо, пришлось по вкусу Поножовщику.
– Что за блюдо! Клянусь богом! – воскликнул он. – Что за блюдо! Чего тут только нет, еда на все вкусы, и для скоромников и для постников, для сластен и для любителей соли и перца… Ребрышки дичи, рыбьи хвосты, косточки от отбивных котлет, кусочки паштета, поджарка, овощи, головки вальдшнепов, сыр, зеленый салат, бисквит. Да ешь ты, Певунья… А как приготовлено! Уж не кутнула ли ты ненароком сегодня утром?
24
Голодать и ходить в стоптанных башмаках, чем оставаться без водки и без табака в трубке.
25
Бульонка – мешанина из мясных, рыбных и других остатков со стола слуг аристократических домов. Нам неловко приводить такие подробности, но они дают более полную картину подаваемых в кабаке блюд.