– Прекрасно. А после я задам трепку Сычихе?.. От этого я не могу отказаться.
– Не теперь… Одноглазая не знает: вор ты или нет?
– Откуда ей знать, разве только Грамотей говорил ей загодя, что воровать не в моих правилах…
– Если он говорил ей об этом, ты сделаешь вид, что изменил своим принципам.
– Я?
– Ты!..
– Дьявольщина! Господин Родольф… Но подумайте… Гм! гм… Такая игра мне не подходит.
– Ты поступишь, как сочтешь нужным… Увидишь, я не предлагаю тебе ничего бесчестного…
– О, на этот счет я спокоен.
– И ты прав.
– Говорите, хозяин… Я поступлю, как вы прикажете.
– Как только высокий мужчина уйдет, ты постараешься умаслить Сычиху.
– Я? Эту старую гадину… Мне было бы легче подраться с Грамотеем. Я не знаю, сумею ли я удержаться, чтобы сразу не наброситься на нее.
– Тогда ты все испортишь.
– Но что же я должен сделать?
– Сычиха будет в ярости от того, что денежки от нее уплыли; ты постараешься успокоить ее, скажешь, будто у тебя наклевывается выгодное дельце, ради которого ты должен встретиться здесь со своим сообщником; ну, а если Грамотей захочет присоединиться к вам… можно получить большие деньги.
– Гм… гм…
– После часа ожидания ты скажешь ей: «Мой товарищ не пришел… Придется отложить встречу» – и назначишь свидание Сычихе и Грамотею на завтра… пораньше. Понимаешь?
– Понимаю.
– А сегодня вечером приходи в десять часов на угол Елисейских полей и аллеи Вдов; я буду ждать тебя и объясню остальное…
– Если вы готовите им западню, будьте осторожны!.. Грамотей хитрец… Вы побили его… При малейшем подозрении он может вас убить…
– Будь спокоен.
– Дьявольщина! Вот так штука… Вы из меня прямо-таки веревки вьете. Не скажу, чтобы я колебался: чует мое сердце, что Грамотей и Сычиха хлебнут горя… И все же… Еще одно слово, господин Родольф.
– Говори.
– Я не думаю, что вы способны устроить ловушку Грамотею и предать его в руки полиции… Он закоснелый негодяй, который давно заслуживает смерти… но подвести его под арест… это не мое дело.
– И не мое, приятель; но мне надо свести счеты с ним и с Сычихой, которые вступили в заговор с моими недругами. И вдвоем с тобой, если ты согласен мне помочь, мы справимся с ними.
– Ладно, поскольку мерзавец этот не лучше своей мерзавки… я с вами заодно.
– И если мы добьемся удачи, – сказал Родольф серьезным, торжественным тоном, который поразил Поножовщика, – ты будешь так же горд, как после спасения тонущего солдата и чуть не сгоревшей женщины, которые обязаны тебе жизнью.
– Как вы это сказали, мэтр Родольф! Я никогда не замечал у вас такого взгляда… Но скорей, скорей, – вскричал Поножовщик, – я вижу вдалеке белую точку; это, должно быть, чепец Сычихи. Уезжайте, а я снова залезу в свою дыру.
– Сегодня, в десять часов вечера…
– На углу аллеи Вдов и Елисейских полей, договорились!
Лилия-Мария не слышала последней части разговора Поножовщика и Родольфа. Она первая села в карету.
Глава X
Ферма
После своих переговоров с Поножовщиком Родольф был некоторое время задумчив, озабочен.
Лилия-Мария, не решавшаяся прервать молчание своего спутника, печально смотрела на него.
Подняв голову, Родольф спросил ее с доброй улыбкой:
– О чем вы думаете, детка? Вам неприятно было встретиться с Поножовщиком, да? Нам было так весело!
– Наоборот, господин Родольф, эта встреча – большая удача для нас, ведь Поножовщик может оказать вам услугу.
– Скажите, не считался ли Поножовщик среди завсегдатаев кабака человеком, сохранившим кое-какие добрые чувства?
– Не знаю, господин Родольф… До вчерашнего дня я часто его видела, но почти никогда с ним не говорила… Я думала, что он такой же злой, как и все остальные.
– Позабудем обо всем этом, милая Лилия-Мария, мне было бы очень неприятно опечалить вас; мне так хотелось, чтобы вы хорошо провели этот день.
– О, я очень счастлива! Ведь я давным-давно не была за городом.
– Со времени ваших поездок в кабриолете с Хохотушкой?
– Бог ты мой, да… Это было весной, и хотя теперь глубокая осень, прогулка доставляет мне такое же большое удовольствие. Как ярко светит солнце!.. Взгляните на розовые облачка там… вдали… А этот холм… и хорошенькие белые домики среди деревьев… Листья еще не облетели. Это удивительно для ноября, правда, господин Родольф? В Париже листья так быстро опадают… А вон там стайка голубей… Смотрите, они сели на крышу мельницы… В деревне не устаешь смотреть вокруг: все так занятно!