— Идея и план убийства, — заметил барон, к которому быстро возвращалось хладнокровие.
Лицо герцога слегка передернулось.
— Избавьте меня от этих грубых выражений, — сказал он. — Одним словом, мы привели в исполнение наш проект…
— И Король кхмеров отправился к праотцам, — закончил барон.
— Я попросил бы вас не перебивать меня, — сказал де Белен. В голосе его звенело раздражение. — Совершая это дело…
— Это преступление…
— Извольте, это преступление, нашей целью было овладеть громадными сокровищами кхмеров, которые были спрятаны. Где? Это знал только один старик Эни. Но благодаря невероятной случайности, эта тайна ускользнула от нас или, по крайней мере, была описана в документах, таких старинных, таких непонятных, что мы готовы были уже прийти в отчаяние и считали, что нам никогда не достичь нужного результата…
…В то время вместо сотен миллионов, которыми мы думали овладеть, что мы нашли? Едва ли несколько сот тысяч пиастров в драгоценных камнях… Разве я не разделил с вами эту добычу?
— Взяв себе львиную долю!
— Я имел на это право. Я не только составил весь план действий, но когда вы приходили в отчаяние, я твердо высказывал уверенность, что рано или поздно богатства кхмеров будут нам принадлежать! Для этого мне необходимы были капиталы, при помощи которых я мог бы продолжать поиски.
— Я получил тогда каких-то пятьсот тысяч франков…
— Которые благодаря придуманным мною спекуляциям вскоре утроились!
— Увы! Это теперь только воспоминание!
— А кто в этом виноват? Несмотря на вашу старость, вы все еще думаете, что вам двадцать лет. Ваши страсти увлекают вас по роковому пути, который скоро приведет вас к разорению и смерти. И вы еще воображаете, что можете свалить на меня ответственность за ваше падение! Рассказывайте это другим, любезный друг мой! Вы мне помогали, я вам заплатил, и я готов объявить теперь, если вам угодно, что отныне между нами все кончено!
При последних словах де Белена Сильвереаль насмешливо улыбнулся.
— Посмотрим! — сказал он холодно.
— Что вы сказали?
— Я сказал, что несмотря на все ваши угрозы, вы знаете так же хорошо, как и я, что мы связаны навсегда!
— Я вам докажу обратное…
— Вы попытаетесь убить меня? Действительно, насколько я вас знаю, это не будет для вас в новинку. Однако я позволю себе заметить, что мы теперь не в пустынях восточной Индии и что в Париже существуют некоторые люди, которые в случае надобности сумеют защитить меня!
Де Белен побледнел. Было ли это следствием страха? Или бешенства? Сильвереаль, напротив, вполне овладел собой.
— Эти люди, — продолжал он, — следующие: во-первых, королевский прокурор, во-вторых, португальский посланник, в-третьих… О! Это всего интереснее! Эти особы зовутся жандармами!
— Негодяй! — крикнул де Белен.
— Оскорбления никогда еще не помогали решать проблемы. Я продолжаю свою речь. Предположите, что я, настоящий барон де Сильвереаль, не имеющий в прошлом никаких пятен на своей репутации, так как приключение в Камбодже осталось для всех тайной, предположим, говорю я, что я иду к королевскому прокурору и, сообщив ему об одном имени, которое вы, кажется, совершенно забыли, предлагаю ему справиться в португальском посольстве о мнимом де Белене, герцоге де Белене! Не случится ли тогда, что третьи особы, о которых я говорил, господа жандармы, будут играть в настоящей драме роль, которую вы, может быть, не предвидели?
— Сильвереаль! — крикнул де Белен, скрежеща зубами. — Вы за это мне дорого заплатите!
— А, не нравится! Я прихожу к вам как друг и говорю прямо: я разорился, я погиб, если вы не дадите мне в долг пятьдесят тысяч франков. Это для вас безделица, так как я знаю, что вы лучше употребили свои деньги, чем я, а между тем это поправит мое положение, которое теперь безвыходно. Я говорю вам это прямо и откровенно, а вы отвечаете мне угрозами, оскорблениями!
— У меня нет денег.
— Ба! Говорите это другим, любезный герцог, но не мне! Я отлично знаю сумму вашего состояния! Вы можете дать мне пятьдесят тысяч франков так же легко, как я могу дать нищему пять экю!
Де Белен молчал.
— И наконец, — продолжал Сильвереаль, — если вы упрекаете меня, то ведь этот упрек можно вам вернуть! Да, у меня сердце молодо… Но что же вы хотите, себя не переделаешь! Да разве вы сами не понимаете этого? А ваша страсть к мадемуазель де Фаверей?…
— А! Я этого ждал! — воскликнул де Белен. — Да, я люблю Люси, да! Я хочу, чтобы она стала моей женой, и для этого я требовал от вас содействия! Ну, и чего же вы достигли?… Как племянница вашей жены Люси доверена ей ее матерью, которая, право, можно подумать, занимается колдовством, так она живет таинственно и замкнуто. Поэтому через свою жену вы можете располагать судьбой Люси. Но на самом деле, мне кажется, вы дрожите перед баронессой де Сильвереаль…
— Однако она приехала сегодня сюда по моему приказанию.
— По вашему приказанию!… Ну, а хотите держать пари, что ваша жена согласилась вам повиноваться потому только, что ей лично выгодно было ехать на этот бал?
— Что хотите вы этим сказать?
— Ну, для заговорщика вы мне кажетесь не слишком дальновидным… Не заметили вы разве сегодня, что этот Арман де Бернэ — ваш враг, как я полагаю, не спускал с нее глаз в течение всего вечера и что они были вместе около часа?
— О! Если это так!…
— Вы стали бы ревновать?… Это было бы довольно оригинально!… Верьте мне, любезный барон, мадам Сильвереаль хитрее вас, и когда она для вида повинуется, она следует только своей воле!
Лицо барона вдруг омрачилось.
— О! Эта женщина, — прошептал он, и в голосе его послышалась нескрываемая ненависть.
— Она вас ненавидит и вы ее ненавидите. Вот это и скверно для меня. Вы не имеете на нее никакого влияния, дай, действительно, любовник герцогини де Торрес едва ли может пользоваться настоящим авторитетом у семейного очага…
— Молчите, ради Бога…
— Нет, нет! Мы должны свести наши счеты. Вы не отступили перед скандалом и со всем пылом ваших преклонных лет ведете себя, как мальчишка. Помните же, какое может придавать значение вашему мнению баронесса Сильвереаль в таком важном вопросе, как выбор мужа для ее племянницы! Напротив, видя, что я дружен с вами, баронесса не доверяет мне, а, быть может, даже презирает меня! И это вы называете помощью! Право, мне лучше бы обойтись без нее!…
— Нет! — бросил Сильвереаль, глаза которого сверкнули мрачным блеском. — Вы будете мужем Люси де Фаверей, клянусь вам честью…
— Честью… Вы — мне?… Ну и шутка!… — заметил цинично де Белен.
— Не смейтесь, если вам дорога ваша жизнь… Да, эта женщина ненавидит и презирает меня… Но она должна будет покориться моей воле… Или…
— Или?
Собеседники взглянули друг другу в глаза.
— Думаете вы, — сказал де Белен, — что баронесса покорится из страха смерти?
— Смерти — не знаю. Позора — наверно…
— А!… Это идея!… И если я могу быть вам полезен…
— Я предупрежу вас, если мне понадобится ваша помощь.
— И вы начинаете действовать?
— Да.
— Ну, вот теперь вы гораздо рассудительнее… Еще одно слово, однако, это… Но я как друг должен предупредить вас… Вы знаете хорошо мадам де Торрес?…
— Не будем говорить о ней…
— Берегитесь, барон. Та, которую называют Тенией, разорила и погубила людей побогаче и познатнее вас!
— Что мне до этого?… Я люблю ее…
При этих словах барон мгновенно изменился. Вся его фигура теперь выражала бешеную животную страсть. Он был омерзителен.
— Если так, — заметил герцог де Белен, — то не будем больше говорить о ней. Я не имею ни малейшего желания навязывать себя в менторы… Но — вернемся к делу… Я не буду настолько нескромен, чтобы спрашивать у вас, какими средствами думаете вы победить неизбежное сопротивление баронессы де Сильвереаль… Я вам скажу только одно: в тот день, когда Люси станет моей женой, я дам вам пятьсот тысяч франков…
— Хорошо! Но пока…