Зоэра опустился на колени перед Арманом и взял его за руку.
— Я сдержу клятву, потому что обязан тебе жизнью, я сделаю то, что ты мне прикажешь!
— Теперь моя очередь говорить! — сказал Марсиаль. — Так как убитый был мой отец. Несчастный старик был подло замучен и умер от ужасных мучений. Нет жалости для этих злодеев! И если рука Зоэры ослабеет, то мстителем буду я!
Марсиаль дрожал. Его лицо было бледно, глаза сверкали.
Тогда заговорил Арчибальд.
— Более чем кто-нибудь другой, — сказал он, — я понимаю горе и гнев этих людей, которых ужасное преступление сделало сиротами. Но нам следует понять, что если эти факты достаточно доказаны перед нами, то для правосудия этих доказательств еще недостаточно.
— Э! Кто говорит о правосудии! — вскинулся Марсиаль. — Разве я собираюсь требовать мщения у суда! Разве эти люди не поставили сами себя вне всяких законов?
— Одно слово, — сказал де Фаверей.
Все замолчали.
— Эти люди должны быть наказаны, — сказал он, — но, как совершенно верно сказал господин Соммервиль, не перед судом можем мы достичь нашей цели. Где доказательства? Где свидетели? Эта ужасная сцена произошла так далеко от нас, что всякое следствие невозможно, но значит ли это, что они должны спокойно пользоваться плодами их преступления? Нет! Надо, чтобы с сегодняшнего же дня они были окружены непроницаемым кольцом. Герцог де Белен не кто иной, как Эстремоц-вор. Сильвереаль — бывший консул, изменивший своим обязанностям. Эти два факта совершенно ясны и их легко доказать. Стоит предать их за это суду — и их ждет каторга. Вот что может сделать правосудие с этими негодяями, ничего больше.
Марсиаль ломал руки.
Зоэра молча сжимал рукоятку ножа.
Вдруг сэр Лионель вскрикнул.
Безумный сэр Лионель! Разве он понял то, что произошло? Неужели он хотел высказать свое мнение?
Арман бросился к нему, думая, что произошел неожиданный кризис.
Сэр Лионель жестом отстранил его.
— Видите, — сказал он, протягивая руку, — видите эту кровь? Слышите вы эти крики отчаяния?
Вытянув вперед голову, он, казалось, смотрел в пространство и прислушивался к звукам, долетавшим издалека.
— Де Белен! Сильвереаль! Вы называли эти имена! Вы хотите наказать этих людей? Слишком поздно! Наказание уже постигло их! Вы опоздали!
— Нет! — воскликнул Марсиаль.
— Постойте! — сказал Арман. — Явление, которое называют безумием, не что иное, как всплеск чувств, которые при этом выигрывают в силе то, что теряют в ясности.
После этого он обернулся к Лионелю и сказал, простирая руки над его головой:
— Говорите! Сэр Лионель Сторриген, говорите, что вы видите, что вы слышите?
— Кровь! Я вам говорю! — вскрикнул Лионель. — Де Белен убит! Сильвереаль падает. Это смерть. А! Как они бьются! Как они корчатся! Бегите к ним! Но, нет! Это бесполезно! Вы опоздаете! Там уже смерть! Кровь! Кровь!
Все хранили гробовое молчание, стараясь понять таинственный смысл слов безумного.
Один Арман сохранил хладнокровие. Знание говорило ему, что в этих бессвязных словах может быть правда.
— Марсиаль! — сказал он: — Я верю — слышите вы — я твердо верю, что в эту минуту сэр Лионель видит и слышит то, чего мы не можем ни видеть, ни слышать. Я верю, что в доме де Белена происходят теперь события, которые сэр Лионель бессознательно предчувствовал.
— Я вижу! Я вижу! — кричал Лионель. — Они мертвы! Они мертвы!
— Пойдемте, Марсиаль, — сказал Арман. — Соммервиль, и вы тоже. Надо узнать правду..
— А что вы думаете? — спросил Арчибальд.
— Я думаю, что сэр Лионель сказал правду. Что новое преступление совершено в доме де Белена.
— Поддержите меня! — шепнул он на ухо маркизу де Фаверей. — Во всяком случае это даст нам возможность выиграть время, а бешенству Марсиаля — успокоиться.
— Вы правы! — отвечал маркиз. — Прежде всего надо узнать, что скрывает эта тайна, — сказал он, обращаясь к остальным присутствующим.— Пусть господа де Бернэ, Марсиаль и Соммервиль едут в дом де Белена.
— Пусть поторопятся! — крикнул Лионель.
Марсиаль, смущенный и взволнованный этой странной сценой, направился к выходу.
— В дом де Белена! — воскликнул он.
— Я к вашим услугам, — сказал Соммервиль.
Марсиаль подошел к Зоэре и взял его за руку.
— Ты назвал меня братом,— произнес он глухим голосом, — доверься мне!
— Не убивай его один!
— Клянусь тебе!
Маркиза де Фаверей, казалось, не видела и не слышала последней сцены. Она думала о сестре. Действительно, кто может сказать, чье несчастье горше?
Арман подошел к ней.
— Мужайтесь! — сказал он. — Скройте пока от Матильды эти ужасные вести.
— Я подожду! — сказала маркиза.
Минуту спустя Марсиаль, Арчибальд и Арман уже мчались в карете по направлению к дому герцога де Белена.
Марсиаль хранил мрачное молчание. Флегматичный Соммервиль был готов встретить хладнокровно любую неожиданность. Арман думал о Лионеле, пытаясь объяснить себе вырвавшиеся у него странные слова.
Наступило утро и при его бледном свете Париж начинал пробуждаться.
От Курсель до улицы Сены путь был долгим, но те, кто сидел в экипаже, поглощенные своими мыслями, не замечали времени.
В начале улицы Сены карета вдруг остановилась.
— Что такое? — спросил де Бернэ.
— Вся улица запружена народом, — отвечал кучер. — Тут я вижу и солдат и полицейских.
Де Бернэ и его спутники тут же выскочили из кареты и смешались с толпой, которая, несмотря на ранний час, быстро разрасталась.
— Что произошло? — спросил Арман.
— О! Это ужасно! — отвечал один из толпы.
— Говорят о десяти убийствах, настоящая бойня, целый дом вырезан! — подхватил другой.
Было очевидно, несмотря на преувеличения, что, действительно, здесь было совершено преступление.
— Знаете вы, где это случилось, номер дома? — спросил Арман.
— Номер дома? Нет! Да это вот тут, в большом доме. Там жил какой-то герцог,
Марсиаль вскрикнул.
— Не будем терять времени, — сказал он, — надо разузнать.
Усердно работая локтями, трое друзей проложили себе дорогу сквозь толпу до самого кордона полицейских.
Тут они были остановлены. Несмотря на все свое нетерпение, они рисковали не узнать ничего, как вдруг, к счастью, их заметил полицейский агент, приехавший сюда на расследование и уже давно знавший Армана.
— А! Вы здесь! — сказал он. — Счастливый случай привел вас сюда! Вы можете оказать нам большую услугу. Пропустите этого господина, — приказал он.
— Я хотел бы, чтобы также пропустили и моих спутников, — заметил Арман.
— С удовольствием. Вероятно, они, так же, как и вы, принадлежат к одному кругу с жертвами.
— С жертвами? Кто же был убит?
— Скажите лучше — изрублен, искрошен. Это герцог де Белен и барон де Сильвереаль.
Тройной крик раздался при этих словах. Арман сжал руку Марсиаля.
— Молчите! — сказал он ему вполголоса. — Эти преступники уже наказаны. Остерегитесь, пятная их, навлечь позор на невинных.
Марсиаль повиновался и подавил чувства, готовые вылиться наружу. Он вспомнил, какие узы связывали с Сильвереалем маркизу де Фаверей и ее дочь.
Полицейский агент ввел троих друзей в дом де Белена, двери которого охранялись отрядом солдат.
Припомним наскоро расположение дома, в который мы не раз уже проникали в течение рассказа.
Комнаты герцога занимали весь первый этаж.
Приемные залы примыкали к широкой галерее, на конце которой находился кабинет герцога, отделанный в восточном стиле.
Марсиаль только теперь вспомнил, что именно в этом доме, в мансарде, он так много выстрадал, когда задумывал решиться на самоубийство.
И он ничего не чувствовал тогда! Под одной крышей с ним жил убийца его отца, и тайный инстинкт не подсказал ему этого!
Полицейский прошел вперед. В галерее, некогда шумной и блестящей, теперь же мрачной и безмолвной, были расставлены полицейские. Слуги де Белена, собравшись в угол, разговаривали вполголоса.