— Без поэзии! — бросил Варнэ.
— Кажется, я не сказал ничего дурного. Впрочем, я готов взять назад мои слова. Эти люди убежали, исчезли, улетучились. Однако я успел заметить, что один из них нес кусок статуи, который лежал около бюро господина герцога. Получив удар в переносицу, я мог только закричать вот так: «А!» И я закрыл глаза на одну минуту, в этом я признаюсь! Когда я открыл их, галерея была уже пуста. Я побежал в кабинет герцога, и в ту минуту, когда я открывал дверь, я увидел молодого человека, бледного, покрытого кровью. О! Я узнал его. Я крикнул ему: «Каналья!» и схватил его за воротник.
— Это был тот самый, который теперь арестован?
— Мною! Да, господин следователь! Мною и камердинером, который вошел вслед за мной, услышав тоже шум и крики. Да, господин следователь, я его арестовал. Я его хорошо знаю. Господин герцог принял его к себе, кормил его, обходился с ним, как ни с кем, и тот отплатил ему, убив его, его и барона де Сильвереаля. Яне более как простой швейцар, но я нахожу, что это очень нехорошо!
— Какой был вид у этого человека, когда вы его схватили?
— Его вид? Он выглядел ошеломленным, вроде как, с позволения сказать, человек, который много выпил! О! В первую минуту я не мог удержаться и назвал его убийцей! Он взглянул на меня, как будто бы не понимая, что я говорю, и пошел вперед. Он хотел уйти, это ясно. Но я сказал ему: «Постойте, голубчик!» И мы позвали слуг. Убийцу схватили и посадили в оранжерею. Больше я ничего не знаю.
С этими словами Бенуа огляделся, желая оценить произведенное им впечатление.
Другой свидетель, камердинер герцога, подтвердил показания Бенуа. По его мнению, арестованный имел вид человека, который разыгрывает помешанного.
— Кто этот молодой человек? — спросил товарищ прокурора.
— Как кажется, что-то вроде оборванца, принятого к себе герцогом, который был очень добр. Он называл себя графом де Шерлю.
— Граф де Шерлю! — повторил следователь.
— О! Старый граф был аристократом! Он всякий раз, как бывал у господина герцога, давал мне по луидору. Молодой человек называл себя его сыном. Я ничего об этом не знаю, но это возможно, так как граф был очень слаб на счет женского пола.
— Старый граф умер, кажется?
— Да, тому назад пять или шесть месяцев.
— Видели вы тех людей, о которых говорил господин Бенуа?
— В ту минуту, когда я вошел в галерею, они уходили. Я успел только заметить, что их лица были зачернены.
— Каким образом они ушли?
— Этого я не могу сказать вам, господин следователь. Я знаю только, что не через дверь, так как я был перед нею.
— Осмотрим эту галерею, — сказал Варнэ, обращаясь к товарищу прокурора.
Оба чиновника поднялись.
В эту минуту произошло следующее.
Портфель товарища прокурора вырвался из его рук и упал на пол, причем некоторые бумаги выпали.
Бенуа бросился поднимать их. В ту минуту, когда он взял их в руки, у него невольно вырвался крик.
— Что с вами? — спросил следователь.
— Это письмо! — пробормотал он, показывая на письмо, выпавшее из портфеля.
— Ну так что же?
— Это рука господина герцога!
— Герцога де Белена? — спросил товарищ прокурора, хватая письмо.
— Да, я хорошо знаю его руку.
— Я помню теперь, что я носил вчера письмо в суд, — прибавил подошедший камердинер.
Чиновники обменялись взглядом. Товарищ прокурора вполголоса объяснял следователю, что это письмо было получено им вчера вечером в числе других бумаг, но что у него не было времени прочитать его.
Варнэ жестом удалил обоих свидетелей.
Товарищ прокурора распечатал письмо и поспешно прочитал его.
Вот что было там написано:
«Господин Королевский прокурор!
Будучи грубо оскорблен лицом, которое я некогда принял к себе в дом, я считаю своим долгом сообщить вам о подозрениях, которые это лицо мне внушает. Имя ею граф де Шерлю, по крайней мере, он так себя называет. Но я имею повод думать, что это имя и титул ему не принадлежат.
Я вынужден был выгнать его из моего дома благодаря полученной им записке, которую я при сем прилагаю.
Этот мнимый граф де Шерлю, живущий за счет падшей женщины, герцогини де Торрес, принадлежит по всем признакам к знаменитой шайке «Парижских Волков», которую так давно преследует полиция.
Имя Манкаля, стоящее на приложенной записке, по-видимому, не что иное, как один из псевдонимов бандита Бискара.
Если вы пожелаете, я готов дать вам все объяснения, которые вы сочтете нужными».
Письмо было подписано герцогом де Беленом.
— Вот это неожиданно освещает это печальное дело, — сказал Варнэ. — Этот мнимый граф хотел помешать доносу и при помощи своих сообщников убил герцога де Белена.
В эту минуту к чиновникам подошел Арман.
— Господа, — сказал он, — смерть барона де Сильвереаля близка. Но, вероятно, за несколько минут до нее к нему вернется сознание и, может быть, вам удастся узнать от него что-либо важное.
— Вы правы, — ответил Варнэ. — Надо показать ему графа де Шерлю. — Приведите сюда арестованного,— добавил он, обращаясь к агентам.
Ввели Жака.
На него было действительно страшно смотреть. С бледным, искаженным лицом, блуждающими глазами, он походил на помешанного. Он шел, как автомат, по-видимому, не понимая, что происходит вокруг него.
— Подойдите, — сказал ему следователь.
Жак поднял голову и взглянул на него.
Лицо и платье несчастного были в кровавых пятнах, точно так же, как и его руки.
Товарищ прокурора нагнулся к уху Варнэ.
— Я знаю этого человека, — сказал он вполголоса.
— В самом деле?
— Я видел уже его при странных обстоятельствах. Он назвал себя доктором, чтобы увидеть женщину, которую прозвали «Поджигательницей».
— Да, я знаю, эта женщина была убита Бискаром, главарем Волков. Это очень важно. Мы еще переговорим.
С этими словами следователь подошел к барону и склонился над ним.
— Барон де Сильвереаль! — сказал он.— Слышите вы меня?
Барон взглянул. Арман повернул тогда его голову в сторону
Жака и дотронулся пальцем до его век.
Глаза умирающего открылись. Вдруг все тело его вздрогнуло как бы под ударом электрического тока, и рука протянулась к Жаку.
— Убийца! — крикнул он хриплым голосом и упал на спинку кресла без движения. Он был мертв.
— Убийца! — повторил Жак, лицо которого еще более исказилось. — Кто это?
— Вы убили этого человека? — спросил его следователь.
— Я? Я?!
Этот неожиданный удар, казалось, возвратил Жаку сознание. Он выпрямился и оглянулся вокруг себя.
— Где я? — крикнул он.
В эту минуту он увидел свои окровавленные руки.
— Это кровь! Что это за кровь!
— Это кровь ваших жертв! — прервал его суровым тоном следователь и, схватив за руку, подвел к трупам де Белена и Сильвереаля.
Жак дико вскрикнул и, протянув вперед руки, упал без чувств на паркет.
Арман бросился к нему.
— Искусный актер,— заметил следователь.— Этот обморок притворный.
— Нет! — возразил Арман. — Припадок естественный, но он не представляет, впрочем, опасности.
— Ну так убийца будет помещен пока в лазарет.
По знаку следователя двое полицейских агентов подняли Жака и осторожно отнесли его в карету, ожидавшую у подъезда.
В ту минуту, когда они показались на улице, в собравшейся вокруг толпе послышались проклятия и крики. Многочисленный конвой окружил карету, чтобы защитить убийцу от ярости толпы, и эта предосторожность была далеко не лишней.