Полицейского — того, что с саблей — привели в чувство большой порцией вишневки, но он, как ни старался, не смог передать свои ощущения. Можно было только догадаться, что они были не самыми приятными.
Что оставалось делать? К счастью, у администрации на все случаи жизни имеются руководящие принципы. В данном случае принцип был прост: нужно передать дело вышестоящим лицам.
Комиссар так и поступил, тем более что такое решение освобождало его от всякой ответственности. Прежде всего необходимо было собрать сведения для доклада и по возможности точнее описать таинственный предмет, наполовину или на три четверти заваленный камнями и песком.
Приблизившись со всей осмотрительностью, какой требовал гражданский долг, комиссар стал диктовать свои наблюдения секретарю.
Крыша «киоска» была округлой и отдаленно напоминала германский военный шлем. Ее поддерживали четыре небольшие металлические опоры, соединенные поперечными креплениями из серебра или, скорее, никеля.
Сам предмет был прямоугольной формы.
Клетка — это слово определенно подходило к нему больше, чем «киоск» — возвышалась над землей сантиметров на восемьдесят; нижняя часть ушла в землю.
Изнутри, как уже сказано, время от времени доносился непонятный гул. Он напоминал рокот мотора, приводившего в движение колесо или турбину.
В рапорте были тщательно перечислены странные явления, вызываемые прикосновением к предмету. Комиссар, признавая свою неосведомленность, тем не менее описал их как «электрические или близкие к тому».
Во время осмотра произошел небольшой инцидент. Один из мальчишек, разгуливая по пустоши, нашел глубоко вонзившийся в стену обломок металл؛ — плоский, удлиненный, с округлыми концами, похожий на лопасть или крыло. Мальчишка попытался было вытащить его из стены, но комиссар решительно воспротивился, заявив, что продолжением столь блестяще начатого им расследования займутся вышестоящие инстанции.
Не стоит и говорить, что комиссар допросил окрестных жителей. Все они с редким единодушием показали, что ничего не ведают о странной машине и не знают, как она очутилась на пустоши.
Через полчаса дети и полицейский, оглушенные непонятными разрядами, пришли в себя.
Вызванный на место плотник заделал лаз, рядом поставили на страже полицейского и все с облегчением вернулись к своим делам. Рапорт комиссара был отправлен в префектуру, где наверняка — в связи с безобидным характером происшествия — был бы похоронен в коробке № 7, если не в папке № 23.
Но мы забыли о нашем приятеле Лаберже… Как говорилось выше, он отчаянно искал сенсацию и готов был, как достопамятный шекспировский Ричард III, променять своего коня и даже самого себя на трехголового теленка или жуткий катаклизм где-нибудь в Ножан-сюр-Марн*.
«Служба информаторов», как выражался Лаберже, была у него поставлена прекрасно, и он одним из первых узнал о странном происшествии на улице Карьер д’Америк. Его кровь прирожденного репортера закипела.
Возможно, это был какой-то пустяк, но инстинкты Ла-берже подсказывали, что за ним что-то кроется…
Он, конечно же, и не подозревал, не мог подозревать, что то было начало самого ужасного, самого поразительного, самого непостижимого испытания, когда-либо выпадавшего на долю Парижа.
Быть может, умей Лаберже заглядывать в будущее, он сам отступил бы пред лицом чудовищных событий, которые невольно вызвал к жизни…
Но сейчас Лаберже вдохновлял профессиональный долг. «Нувеллист» прекрасно платил, и Лаберже должен был отрабатывать свое жалованье.
На следующее утро газета вышла с заголовками:
ТРОЕ ДЕТЕЙ ОГЛУШЕНЫ ЭЛЕКТРИЧЕСКИМ ТОКОМ ПОЛИЦЕЙСКИЙ СРАЖЕН РАЗРЯДОМ.
Лаберже с чувством описал в статье обстоятельства находки инфернальной машины и первые причиненные ею несчастья, закончив ядовитой критикой:
Городок в регионе Иль-де-Франс, ныне фактически окраина Парижа.
«Прошло уже двенадцать часов, и мы с сожалением вынуждены констатировать, что власти не предприняли никаких шагов, чтобы предотвратить непосредственную угрозу для населения. Впору спросить, не пришло ли время Городской лаборатории доказать свою полезность, в которой мы так часто сомневаемся?»
«Репортер», раздраженный дезертирством ведущего журналиста, не замедлил вступить в бой:
«Некоторые газеты, испытывая недостаток сенсацион-нъх новостей, готовы поднять шум вокруг любой мелочи. Как нам сообщают, речь идет просто о физическом приборе, электрическом устройстве или лейденской банке, брошенной грабителями на пустыре… Несколько электрических искр причинили больше волнения, чем вреда…»