— Послушайте, — вмешался Лаберже, — давайте говорить по существу. Вы признаете, что по вашей ошибке или, точнее, благодаря вашему изобретательскому гению целому району Парижа сейчас грозит опасность. Ваша обязанность — исправить причиненное вами зло!.. Нельзя допустить новую катастрофу…
— Вы правы! — воскликнул сэр Атель. — Нет смысла раздумывать, как поведет себя врилий…
— Что вы сказали?
— Ах! простите, вы же не знаете! «Врилий» — так назвал я открытое мною вещество, обладающее невероятной мощностью. Мы должны немедленно отправиться в Париж…
— На это я и надеялся. Но как мы попадем туда? У вас есть какой-нибудь новый аппарат, пусть хоть работающий на адском огне?
— Увы! Единственная модель аппарата сейчас в Париже…
— Ладно! Тогда нам, как простым смертным, остается обычный транспорт. Который сейчас час?.. Четверть второго… есть поезд через Булонь в два двадцать, прибывает в Париж в девять вечера… годится! В путь!.. Вы готовы?
— Да! Пять минут!.. Мне нужно захватить кое-какие субстанции… они необходимы для того, что мне предстоит сделать…
Он быстро открыл вделанный в стену сейф с толстыми, как борта броненосца, стенками. Из сейфа сэр Атель достал два небольших металлических сосуда и положил их в карман.
— Ах, да! Вы, вероятно, не успели поесть?
— По правде сказать, нет, — ответил Лаберже. — В нашем деле иногда приходится голодать.
Сэр Атель протянул ему золотую коробочку в форме табакерки:
— Проглотите один из этих шариков.
— Что это?..
— Таблетки Бертло. Одной такой таблетки вам хватит на сутки.
— Синтетическая пища? Хм! Значит, по приезде обойдусь без ужина…
— Я бы тоже хотел таблетку, — робко сказал Бобби. После рассказа Лаберже он чувствовал себя забытым.
— А! наш смелый детектив! — сказал репортер. — Вы-то поужинаете дома.
— Но я… я собираюсь поехать с вами!
— Вы! — воскликнул Лаберже. — Зачем?
— Что значит зачем? — выпрямился Бобби. — Кто больше всех заинтересован в исходе дела? Вы забываете, месье Лаберже, что это вы, да, именно вы навлекли на британскую полицию и ее скромного представителя всеобщее презрение… Я вас смертельно ненавижу и не скрываю этого… но готов протянуть вам руку… если вы во всеуслышание признаете, что Коксворд — это Коксворд…
— С радостью, друг мой! — сказал в свою очередь Ла-берже, протягивая ему руку. — Это только естественно… и я обязан извиниться перед вами…
— Ах! что ж, я доволен… Все это не столько для меня, сколько для миссис Бобби… Наконец-то она сможет ходить по улицам с гордо поднятой головой…
— Поднятой как угодно высоко! Значит, вы хотите вернуться в Париж, мой храбрый Бобби? Да будет так!.. Сэр Атель, дайте нашему доброму детективу таблетку и не будем терять время… Черинг-Кросс далеко, нам нужно еще пересечь весь Лондон…
— Для этого есть метрополитен, — сказал Бобби. — Мы еще успеем протелеграфировать с вокзала… Я должен сообщить миссис Бобби о своем отъезде.
— Да, верно.
— А я, — сказал сэр Атель, — должен известить мисс Ред-мор.
— Мне и самому нужно на телеграф, — заметил Лабер-же. — Заголовок «Нувеллиста» войдет в историю, а «Репортер» захлебнется от злости!
И все трое, захлопнув за собой дверь дома на Корсика-стрит, помчались на станцию Айлингтон.
VI. РЕВАНШ «НУВЕЛЛИСТА»
Сказать по правде, Париж — если воспользоваться известным выражением — был не в восторге, так как на пустоши заметили новые явления.
Ночью аппарат стал испускать странные вспышки света. Одновременно он погружался все глубже, а неистощимый источник электричества, казалось, по-прежнему излучал свои флюиды.
Газеты неистовствовали. Враждебные прогрессу издания праздновали банкротство науки.
Чем же занималась постоянно заседавшая комиссия, в состав которой вошли все академические знаменитости? Ее дебаты, увы, скатились в бесполезную и невразумительную болтовню.
Единственное рассудительное и поддержанное в конце концов всеми мнение высказал прославленный месье Вер-лоре, прозванный «королем авиации» после изобретения им колесного парашюта.
По его мнению, аппарат являлся своего рода геликоптером и был основан на принципе, представленном в 1784 году в Академии наук Лонуа и Бьенвеню; в 1870 году к нему вернулся Пено[19], снабдивший свою модель закрученной резиновой полосой. Месье Верлоре также напомнил о чудесных экспериментах месье Маре[20] с механическими насекомыми.
19
Здесь корректно описаны различные фазы в истории изобретения геликоптера, включая первую действующую модель К. де Лонуа и Ж. Бьенвеню и «резиновую» модель А. Пено.
20
Французский ученый Э.-Ж. Маре (1830–1904), пионер фотографии, кинематографии, авиации и пр.