Вызов, скажем прямо, заметно отдавал блефом. Но публику он позабавил, и поскольку в те дни в стране не случилось никакого правительственного кризиса, а за границей землетрясения, все внимательно следили за бесцеремонной схваткой двух газет.
Важно понимать, что расследование, несмотря на вмешательство англичанина Бобби, не продвинулось ни на шаг. «Нувеллист», основываясь на надежных источниках, каждый день публиковал показания различных свидетелей, которых вызывал к себе в кабинет следственный судья, месье Малле дю Сол. К сожалению, все эти показания вкратце сводились к одной неутешительной фразе: «Я совершенно ничего не знаю о мистере Коксворде».
«Репортер» отмалчивался, довольствуясь издевательскими инсинуациями. Доставалось и мистеру Бобби.
Настал день, когда «Нувеллист», казалось, восторжествовал.
В грязных трущобах Менильмонтана[3] нашли девушку-англичанку. Она узнала Коксворда по фотографии, но оказалось, что видела она его два года назад в Дьеппе (боксер на сутки приехал во Францию поразвлечься).
Девицу арестовали и допросили как следует, но она стояла на своем: Коксворда она видела в последний раз два года назад и с тех пор ничего о нем не слышала.
Другие показания еще больше усложняли загадку. Некоторые путали Коксворда со вполне живыми спортсменами, носившими фамилии Коксвелл или Коксберн. Так прошло две недели, и вдруг «Репортер» вышел с громадным заголовком:
ХОРОШО СМЕЕТСЯ ТОТ, КТО СМЕЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ.
Под ним следовала статья:
«Наши читатели, без сомнения, заметили, с какой осторожностью мы подошли к делу Коксворда. Им также известно, что мы публикуем лишь то, в чем сами уверены, и всегда подвергаем полученные нами сведения критическому анализу. Если же мы иногда позволяем себе выдвинуть некоторые гипотезы, мы и определяем их как гипотезы. Тем не менее, нас злостно обвиняют в пренебрежительном отношении к истине. Но обвинители, как говорится, в своем глазу бревна не замечают!
Сказав это, мы на сей раз без всяких колебаний определенно заявляем, что свидетельство мистера Бобби, знаменитого английского детектива, склонившее чашу весов общественного мнения, несколько возбужденного вмешательством иностранца в дела нашей страны, что это свидетельство, перед которым все так поспешно склонились, словно оно было не чем иным, как евангельским откровением, что это свидетельство —
ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ ОШИБОЧНО И НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ИСТИНЕ.
Тем, кто с такой готовностью принял на веру свидетельство мистера Бобби, вне сомнения будет очень неприятно узнать, что они стали жертвами ОШИБКИ ИЛИ ОБМАНА УБИТЫЙ У ОБЕЛИСКА — НЕ КОКСВОРД!
В доказательство нашего утверждения мы готовы заключить с любым желающим пари на сумму в —
СТО ТЫСЯЧ ФРАНКОВ.
Сегодня мы вручаем указанную сумму наличными мэтру Фаллю, нотариусу.
Мы не располагаем временем и местом для более подробных разъяснений, которые последуют в нашем пятичасовом выпуске».
— Сыпайте и приведите ко мне мистера Бобби! — воскликнул шеф Сюрете, прочитав этот дерзкий вызов.
Английский детектив прибыл в очень дурном настроении. Он приехал в Париж отдыхать, и его сняли с экипажа конторы Томаса Кука, направлявшегося в Версаль.
Игнорируя недовольную мину детектива, Давен протянул англичанину газету.
— Читали?
— Да, месье.
— И что вы можете сказать?
— Чистейшее надувательство, — заявил Бобби. — К слову, у меня к вам вопрос. Эти четыре тысячи фунтов стерлингов только и ждут, чтобы их забрали. Что я должен для этого сделать?
— Напишите развернутое письмо в «Репортер», но будьте осторожны, мистер Бобби. Вы поставили меня в крайне неловкое положение. Я принял ваше свидетельство как показания профессионального, ответственного человека и к тому же джентльмена, который не станет обманывать чье-либо доверие. И сегодня, в связи с этими опровержениями, я прошу вас сказать: ошибка исключена? В конце концов, вас могло обмануть сходство… Вы должны помнить, к примеру, историю Лезюрка и его двойника Дюбоска[4]. Вы абсолютно уверены, что не ошиблись?
Мистер Бобби, обычно довольно бледный, внезапно покраснел, и его губы задрожали, предвещая бурю.
— Я не ребенок и не безумец, месье, — сказал он сдавленным голосом. — Я служу Его Величеству в британской полиции и отвечаю лишь из снисхождения к вам, хоть вы и оскорбили мою честь британского гражданина. Я клянусь, что убитый — Джон Коксворд; более того, я поставлю на кон 4000 фунтов…
4
В 1796 г. Жозеф Лезюрк (1763–1796) был казнен за ограбление и убийство лионского почтового курьера. Позднее по обвинению в этом убийстве был казнен грабитель Дюбоск. Дело стало считаться классическим примером несправедливого приговора, вызванного ошибкой свидетелей, но согласно многим современным источникам неопровержимые доказательства невиновности Лезюрка так и не были обнаружены.