Рене стояла у ее кровати полуодетая. Шина с трудом проснулась не только потому, что очень устала вчера, но и потому, что сон ее был беспокойным и некрепким.
Днем у нее не было времени на размышления, но как только стемнело и Рене начинала тихо посапывать на соседней кровати, Шину вновь начали мучить мысли. Она думала, что работа поможет ей забыть о своем несчастье, но дни шли, а боль так и не отпускала ее. Любовь сделала ее другим человеком. И не только любовь. Теперь она смотрела на все другими глазами. Любовь помогла ей понять дядю Патрика. Для нее он всегда был взрослым, и, как все дети, она не осознавала, что он тоже мог расстраиваться, волноваться, огорчаться так же, как и она. Взрослые часто не понимают детей, так как для них детские проблемы кажутся несущественными. Теперь, оглядываясь назад, Шина понимала, что постоянная тяга дяди Патрика к позерству шла оттого, что он был неудачником. Он чрезмерно любил и баловал Шину, потому что чувствовал, что лишил ее красивой и богатой жизни, которую не мог дать ей сам.
Но все равно Шина не могла заставить себя обратиться к леди Карингтон, потому что та была знакома с Люсьеном.
— Вы опоздаете, Шина!
Услышав голос Рене, она обнаружила, что все еще лежит в кровати.
— Я сейчас встану, — ответила Шина, зевая, и села.
— Это хороший день, — сказала Рене на ломаном английском языке. — И меня очень счастлив.
— Почему? — спросила Шина.
— Потому что я увижу Жана. Я увижусь с ним в полдня.
— В полдень, — машинально поправила Шина. — И благоразумно ли это, Рене?
— Благоразумно встречаться с Жаном? — спросила Рене, и ее глаза засияли. — О, разве влюбленные могут быть благоразумными?
Проживя неделю в доме Боне, Шина уже была в курсе всех событий, что происходили в их семействе. Теперь она больше узнала о семейной жизни. Она восхищалась Боне. Она видела, как много они работали, как не щадили сил, чтобы заработать денег на содержание дома и своих детей. Они давали им все, что могли, и сейчас собирали приданое для Рене. Она уже была обручена с одним скромным, но перспективным молодым человеком по имени Андре из довольно состоятельной семьи. Но это не мешало Рене влюбляться.
Жан был беден, но привлекателен и весел. Он нравился Рене.
— Мне лестно, что Андре хочет жениться на мне, но мое сердце принадлежит Жану, — говорила Рене.
— А вдруг Андре узнает? — спрашивала Шина.
— Я очень осторожно. Молодость не вечна. А вы рассуждаете как старуха.
Шина тогда рассмеялась, но слова Рене задели ее. Молодость не вечна. Она сама чувствовала, что стала старше. Почти каждую ночь она плакала, уткнувшись в подушку, от тоски по Люсьену.
Что случилось с ее самолюбием? Она никогда не думала, что будет так страдать.
«Я люблю его! Я люблю его!» — говорила она себе.
И однажды Рене услышала ее бормотание и обняла ее за плечи:
— Вам плохо, Шина?
— Да. — Она старалась улыбнуться сквозь слезы.
— Я вижу, как вы страдаете, — сказала Рене. — Но что мы можем сделать? Моя мать жалуется, что вы плохо едите. У вас такой измученный вид. Раньше вы такой не были. Вы не можете забыть этого человека?
— Нет, — с болью произнесла Шина.
Как она могла влюбиться в Люсьена и довериться ему?! Ведь ему от нее нужна была только информация. А для нее это было чудом, изменившим мир вокруг.
— Я люблю его!
Она повторяла эти слова, когда шла на работу, когда садилась в переполненный автобус, когда поднималась и спускалась по темной длинной лестнице в оптовых отделах больших магазинных складов; возвращаясь вечером, уставшая, с отекшими ногами и с чувством, что не может ничего с собой сделать и продолжает любить Люсьена.
В день похорон дяди Патрика Шина отпросилась у мадам Габриэллы. Утро было пасмурным, на похоронах присутствовал только месье Боне.
Шина горько плакала, когда гроб опустили в могилу. Месье Боне был сама доброта. Когда они ушли с кладбища, Шина взяла его за руки и сказала:
— Я не знаю, как благодарить вас за все, что вы сделали для нас. Я понятия не имела, что кто-нибудь может помочь посторонним людям так, как вы и ваша жена.
Месье Боне смутился.
— Это ничего, — произнес он грубовато. — Я полюбил вашего дядю. Он располагал к себе с первого взгляда. Не все британцы такие, — добавил он с улыбкой.
Шина улыбнулась ему в ответ, несмотря на слезы, застилавшие ей глаза. Когда они ехали в метро. Шина спросила:
— Вы не будете возражать, если я останусь у вас. Мне хорошо у вас, и Рене мне нравится, но я не хочу вас обременять.