- Она не хотела, чтобы нас видели вместе. Я приходил к ней домой, как преступник – по ночам. Ее дом – единственное место, где мы могли открыто любить.
Дом. Дома, вырастающие из спин. Новые миры. Рита права: когда двое любят, появляется новое пространство, наполненное поцелуями, общими воспоминаниями, словечками, понятными только двоим. Как жаль, что ее страхи оказались сильнее любви. Я почему-то не верила, что для нее отношения с Марко были, как она говорила, интрижкой. Но зато теперь я понимала, почему меня так притягивала эта женщина. Марко за много лет стал мне родным, врос в мою душу и сердце. Неудивительно, что интуитивно меня тянуло к той, которой он так дорожил и восхищался.
Не зная, что сказать, я продолжала гладить его по плечу. Марко обнял меня и поцеловал в висок:
- Ничего, Пикси, я переживу. Я рад, что рассказал тебе. Оказывается, это очень тяжело – носить в себе тайну. Постарайся не делать так.
- Хорошо, - ответила я и почти решила, что расскажу ему о Тео, об отце и обо всем, что связывает меня с Радзивиллами, только позже, когда уже будем в замке.
Вставая, чтобы еще раз налить нам чаю, я ударилась локтем о дверной косяк. В последнее время мой дом подводил меня, подставляя углы и стены в самый неподходящий момент. Где-то я читала, так происходит, когда подавляешь свои чувства. И таким странным образом они пытаются вырваться на свободу. То же и с тайнами. Когда что-то скрываешь, постоянно следишь, чтобы не сболтнуть лишнего, и эта настороженность делает жизнь колючей и неприветливой. Хочется верить, что когда-нибудь моя реальность станет прозрачной, как лесной родник, и мне не придется больше сражаться с окружающим пространством.
- И еще: обещай, что если она вернется за блокнотом, ничего не говорить обо мне. Что мы знакомы и что ты знаешь о нас.
- Конечно! Я и не собиралась!
- Кстати, я, кажется, понял, почему она забыла блокнот. Я ведь заходил в кафе в обед, тебя искал. Она, наверное, увидела и сбежала…Так не хочет меня видеть…
Боль…Бездонные колодцы боли в наших душах сделали нас еще ближе друг к другу. Может, над нами висит семейное проклятие? Настанет ли день, когда мы освободимся от своих переживаний и сможет открыть сердца миру? Когда настоящее одержит победу над химерами прошлого? Когда из наших ртов покажутся не змеи, а бабочки?
Рита пришла на следующий день. Отдавая ей блокнот, я пригляделась: у нее были опухшие, явно заплаканные глаза и очень печальный вид. Ох, не так легко ей дался разрыв, как она попыталась преподнести это Марко. Мне очень хотелось поговорить с ней, но тогда бы я нарушила обещание, данное брату. «Ничего, - сказала я себе, - мы переживем это лето, и все изменится!». Почему-то я была уверена, что их история не закончена.
Глава 7
Самым сложным в предстоящем путешествии было то, что о нем нужно как-то рассказать маме. Она не будет ни против Марко (наоборот, вздохнет с облегчением, что я окажусь под его опекой), ни против волонтерского лагеря (она не раз говорила мне, что молодость – благословенное время для открытий и приключений), ни против моего двухмесячного отсутствия (если я пообещаю чаще звонить и писать). Но то, что я еду в наследное поместье Радзивиллов, может стать предметом ссоры. Мама не в восторге от моей любви к деду, она мягко, но настойчиво убеждает меня, чтобы я не обольщалась на его счет и не питала иллюзий по поводу крепких семейных уз. В попытках Тео поддерживать со мной контакт она видит лишь стремление откупиться от мучающих его угрызений совести. И боится, что наше общение не даст мне ничего, кроме боли. Она предпочитает не думать о моей принадлежности к знатному роду и, похоже, жалеет, что Тео появился в нашей жизни, так как видит: разочарований от этого больше, чем радости. Сама она с Тео не общается. Они виделись лишь раз, когда он приехал знакомиться. Тогда из подслушанного мною разговора я узнала, что о своем сыне Тео знает не больше нашего.
- Все, что я могу сказать, он жив. Но связи со мной он не поддерживает уже много лет, где он, чем занимается, я не знаю. Но зато у меня есть возможность общаться с Миленой, если Вы не будете возражать.
- Почему сейчас? – спросила мама.
- Я старею, начинаю осознавать свои ошибки и хотел бы исправить то, что в моих силах.
- Я не хочу, чтобы у дочери возникли неоправданные ожидания, которые потом разобьют ей сердце.
- Все, что я прошу, иногда видеться с ней, звонить. Я не буду надоедать Вам своим вниманием.
Мама с неохотой согласилась. Но любое упоминание о Тео вызывает у нее неприязнь. Сначала я думала, что не стану ей говорить о том, чьи владения ждут меня через несколько дней. Вряд ли сама она об этом узнает. Но в наших отношениях не было места лжи, и сейчас я не хотела делать исключение.