Но чаще перед сном мне приходили другие картинки: вот он, благополучно забывший о нас с мамой, женится, заводит детей…При мысли о том, что кому-то достается время и внимание, которого я лишена, меня начинало лихорадить. Мир (или Бог, я не могла определиться со своими верованиями) несправедлив. Изначально заложив идею «папа-мама-я – счастливая семья», затем он разрывает эти связи, лишая нас возможности купаться в том светлом счастье, называемом семьей. Да, я очень любила маму, и она любила меня, но пустота в душе, там, где отведено место для отцовской любви, мешала мне наслаждаться жизнью.
О том, каково приходится маме, я боялась даже думать. Я знаю, она любила отца, и его исчезновение подкосило ее. Иногда я пыталась представить себя на ее месте. Остаться одной – это я уже могла прочувствовать. Остаться одной с маленьким ребенком…Конечно, рисуя картинки будущего, я хотела, чтобы у меня были дети. Но ведь это такая ответственность! Ты уже не принадлежишь себе, ведь есть человечек, за которого целиком и полностью отвечаешь. Я тут со своей жизнью разобраться не могу, а если бы еще и ребенок был?
Но, каково бы ни было маме, свою боль, обиды и переживания она спрятала глубоко внутри. И я очень надеюсь, что сейчас, когда она не одна, внимание и забота другого мужчины, исцелит ее старые раны. С моим отчимом мы общаемся нечасто, и близких отношений у нас не случилось, но мне довольно того, что мама счастлива.
Поймав себя на круговерти мыслях о семейных сложностях, я решила сделать передышку и отправилась на свое любимое место для релаксации – на подоконник. Если не смотреть вниз на улицу, а смотреть только на пестрые скаты крыш и нежное кружево предзакатных облаков, можно представить, что я в Париже. Я люблю устроиться на подоконнике с кружкой кофе и книгой, и сидеть так, наслаждаясь теплом и свежестью летнего вечера. Это меня успокаивает, отвлекает от суеты и мелких повседневных проблем и настраивает на мечтательный лад.
Мансарду я тоже попыталась сделать кусочком Парижа. Когда я сюда въехала, меня ждала абсолютно пустая комната, это радовало, так как позволяло мне обставить все по своему вкусу. Со вкусом в интерьере у меня, к счастью, дела обстоят лучше, чем со стилем в одежде. Я быстро определилась: стены оклеены неброскими голубыми обоями в мелкий цветочек; вдоль одной стены тянется железная вешалка, на которой развешены мои наряды, вдоль другой – кровать с кисейным пологом, а в углу у окна я оборудовала себе рабочее место – компьютерный стол и на стене – моя «карта желаний». К этому можно добавить разномастные коробки, в которых я держу свои вещи, и этажерку с книгами. К разного вида коробкам, шкатулкам и цветным жестянкам из-под печенья у меня слабость, их у меня несчетное количество, и я продолжаю их покупать, принимать в дар и даже выпрашивать! Места они занимают немного, зато в них удобно хранить всякую мелочевку, которая так любит теряться и прятаться в самых неожиданных местах: бижутерию, солнечные очки, ручки, батарейки, ароматические свечи. Мама считает, что в моей комнате мало мебели и много тканей. Платья на вешалке собирают пыль, говорит она, в шкафу они сохранились бы лучше. И зачем тебе полог над кроватью, не проще ли поставить сетку на окно, чтобы насекомые не залетали. В жизни моей мамы все подчинено практичности. Я не могу объяснить ей, что пыль и насекомые здесь совершенно ни при чем. И вешалка для одежды, и полог, и мои любимые жестянки – это маленькие шажки на пути к моей парижской мечте.
Подход к ее воплощению у меня своеобразный: я не коллекционирую фильмы, действие которых происходит в городе любви, и не читаю книг о Франции, даже путеводителей; в моем гардеробе нет тельняшки, столь любимой француженками, а брелок в форме Эйфелевой башни, подаренный мне Марко, так и пылится в одной из коробок. Зато я веду «парижский» дневник, в который вклеиваю картинки, записываю стихи, отрывки из чужих блогов и собственные фантазии на тему предстоящего путешествия. В том, что оно состоится, я не сомневаюсь, просто не ставлю себе четких сроков (как я уже говорила, планирование – это не мой конек, и потом однажды я попыталась посчитать, чего мне будет стоить поездка, и ничего, кроме слез, эта попытка не принесла).