Вторым вопросом стало распределение обязанностей. О Марко речи не шло – его сразу отправили на самую опасную и тяжелую работу: восстанавливать крышу и стены. Мне же предложили мелкие хозяйственные работы или кухню. Я выбрала первое, я и дома-то не утруждала себя готовкой, привыкнув столоваться на работе, а кашеварить для такой прорвы народа мне и вовсе не улыбалось. Правда, предупредили: посуду все равно мыть придется, когда до меня дойдет очередь.
Кухней заведовала девчонка, полностью соответствующая образу стряпухи: пухленькая, добродушная, по-матерински опекающая остальных и норовящая подложить добавки едокам. Кормили незамысловато, но сытно и вкусно: традиционный для лета холодник, каша с грибами, хлеб.
- Хлеб сами печем! – с гордостью заявила повариха. – Причем по старинному рецепту, хочется соответствовать духу замка!
После обеда меня разморило, и я отпросилась спать. Марко остался пообщаться с руководителем отряда. Проснувшись, я не сразу сообразила, где нахожусь. Просторное пустое помещение, дощатые балки над головой, лучи предзакатного солнца, пробивающиеся сквозь маленькие окошки под потолком. Какое-то время я лежала, пытаясь представить себе, как здесь жили люди сто, двести лет назад. Эти стены видели и помнили многое: тяжелый труд и радость от собранного урожая, протяжные песни и вздохи любовников на сеновале. А стены замка видели и другое – пышные пиры знати, тайные переговоры, семейные драмы. По просторному двору и узким коридорам когда-то бродили мои славные предки. Но думать о Тео или об отце мне сейчас не хотелось, и я переключилась на мысли о людях, с которыми мне предстояло жить и работать в ближайшие два месяца.
Мне понравилась атмосфера, царившая в здешнем мирке, и впервые в жизни я почувствовала интерес к малознакомым людям. Как всегда, при беглом знакомстве, кто-то остался в памяти размытой тенью, кто-то запомнился сразу: семейная парочка в одинаковых зеленых футболках, девушка-стряпуха, и, конечно, Лукаш-лодочник. Припомнила я и красивую девчонку с длинными смоляными косами, жадно всматривающуюся в лицо моего братца. С ней будут проблемы, внезапно поняла я, но меня это не испугало. Перспективы грядущего лета разворачивались передо мной цветными картинками, все казалось манящим и вдохновляющим. Хорошо, что я решилась приехать сюда!
Через несколько дней эйфория поутихла. Причем самым сложным моментом нашей новой жизни стали не физическая усталость и даже не суровые бытовые условия, а полная информационная изоляция. Мы оказались в замкнутом мирке, единственными новостями которого являлось то, что подрядчики привезли пластиковые оконные рамы вместо деревянных, зато материалов для восстановления галереи хватит с избытком. Я никогда не считала себя зависимой от новых технологий, но вдруг поняла, что привыкла сразу же находить ответ в сети на любой возникший вопрос; решать вопросы с мамой и друзьями в смс-переписке, даже зная, что всех этих людей я увижу вечером; да и в минуты передышки пролистать журнал о жизни звезд, забытый кем-нибудь из посетителей кафе. Не говоря уже о том, чтобы вечером расслабиться с хорошей книгой и проверить новости на форуме фотолюбителей.
Здесь же мы, подобно жертвам экспериментов, так полюбившихся современным психологам, оказались предоставлены сами себе. И, как выяснилось, не только для меня это стало проблемой. Сергей был вынужден запереть двери, ведущие на дозорную башню, единственное место, где ловил сигнал мобильного телефона. Теперь нам разрешалась только пятиминутка – чтобы сообщить близким, что у нас все в порядке. Озадаченная, я стала присматриваться, кто как справляется с «информационным» голодом. Понятно, что мои открытия на звание сенсаций не потянули бы. Самыми счастливыми оказались те, кто больше всех уставал и те, кто, подобно Власенкам-молодоженам, находил отдушину в близком общении с другими. Теперь я поняла, о чем мечтал Марко – научиться жить самостоятельно, получая удовольствие в простых человеческих радостях – физическом труде, живом общении, прогулках…