— Ты выслушаешь мой отчет или я напрасно трачу свое время?
Мавритания едва слышно хихикнул и соизволил-таки поднять веки.
— Отчет, безусловно. Аллах, может быть, и простит меня, а вот ты — едва ли, верно?
— У Аллаха в распоряжении куда больше времени, чем у нас, — без улыбки отозвался Абу Ауда.
— О да, мой друг, о да. Итак, я готов выслушать твой неимоверно важный отчет. — В глазах Мавритании проблескивало веселье, но что-то в их выражении предупредило гостя, что время пустой болтовни прошло и пора переходить к делу.
— Мой наблюдатель в Пастеровском, — сообщил Абу Ауда, — заметил там Смита. Американец побеседовал с доктором Майком Кирнсом — очевидно, старым знакомым, — но моему человеку удалось подслушать только часть беседы. Говорили они о Зеллербахе. После этого Смит покинул институт, выпил бокал пива в кафе, а потом спустился в метро, где наш жалкий недоумок умудрился его потерять.
— Потерять, — перебил его Мавритания, — или Смит от него оторвался?
Абу Ауда пожал плечами:
— Меня там не было. Однако мой человек отметил любопытную деталь. Некоторое время Смит бродил вроде бы бесцельно, покуда не задержался на пару минут у букинистической лавки, потом улыбнулся чему-то и двинулся к метро, куда и спустился.
— А! — Голубые глаза Мавритании вспыхнули. — Как если бы он заметил, что за ним следят от института?
— Я знал бы больше, — сверкнул карими очами его соратник, — если бы мой идиот не упустил американца! Промедлил, прежде чем спускаться за ним. Он у меня еще поплатится, Аллах свидетель!
Мавритания нахмурился.
— Что потом, Абу?
— Потом мы не могли отыскать Смита до самого вечера, когда американец явился к дочери Самого. Наш человек засек его — кажется, незаметно для Смита. Американец провел у нее в квартире почти четверть часа, потом они вместе спустились в лифте. Стоило женщине выйти, как на нее набросилось четверо. Настоящие профессионалы! Жаль, что не наши. Они вывели Смита из строя, отшвырнув в подъезд, а женщину уволокли. К тому времени, как янки пришел в себя, нападавшие уже затолкали дочь Самого в машину, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Одного Смит убил, остальные скрылись. Американец обыскал убитого, забрал пистолет и скрылся прежде, чем прибыла полиция. У соседней гостиницы он взял такси. Наш человек проследил за ним до Елисейских полей, после чего умудрился потерять снова!
Мавритания кивнул почти довольно.
— Этот Смит... он не хочет связываться с полицией, подозревает за собой слежку, искусно уходит от нее, спокоен под огнем и неплохо стреляет. Я бы сказал, он не тот, за кого выдает себя. Как мы и подозревали.
— Он самое малое кадровый военный, — согласился Абу Ауда. — Но о нем ли наша главная забота? Что с дочерью Самого? Что за пятеро нападавших — в машине должен был оставаться водитель? Почему ты не озаботился судьбой дочери, покуда ее не похитили? Теперь она в руках неизвестных нам людей, явно опытных и хорошо обученных. Меня это тревожит. Что им нужно? Кто они? Опасны ли?
Мавритания улыбнулся.
— Аллах ответил на твои молитвы. Это наши люди. Я рад, что ты одобрил их работу. Очевидно, я поступил мудро, наняв их.
Фулани прищурился.
— Мне ты не сказал, — хмуро заметил он.
— Обо всем ли гора говорит ветру? Тебе не следовало знать.
— Со временем стихии разрушают и гору.
— Смири свой гнев, Абу Ауда. Я не хотел оскорбить тебя. Мы давно и плодотворно трудимся бок о бок. Ныне наконец-то мы готовы открыть миру истину ислама. С кем еще я мог бы разделить эту радость? Но если бы ты знал, что я нанял этих людей, ты пожелал бы оказаться в их числе, а не рядом со мною. А ты нужен мне, и ты это знаешь.
— Пожалуй, ты прав, — неохотно буркнул Абу Ауда, но лицо его немного посветлело.
— Разумеется. Хорошо, вернемся к этому американцу, Джону Смиту. Если капитан Боннар не ошибся, Смит не является агентом известных нам спецслужб. Тогда на кого он работает?
— Возможно, его послали наши новые союзники? Не удосужившись известить нас о своих планах? Я не доверяю им.
— Ты не доверяешь ни своей собаке, ни своим женам, ни своей бабке. — По губам Мавритании скользнула улыбка. Он снова закрыл глаза, прислушиваясь к текучим ритмам раги. — Но ты прав, призывая к осторожности. Предательство всегда возможно, и часто — неотвратимо. Не только лисы пустыни — фулани — могут отличаться коварством.
— И еще одно, — продолжал Абу Ауда, словно не слыша. — Мой наблюдатель в Пастеровском говорит, что не мог удостовериться в этом, но ему показалось, что кто-то еще следил — не только за Смитом, но и за ним самим. Женщина. Брюнетка, молодая, но некрасивая и плохо одетая.