Глава 2
Париж, Франция
Только когда кончилась его смена — к шести часам вечера, — Фарук аль-Хамид смог наконец стянуть униформу и через служебный вход покинуть Европейский госпиталь имени Жоржа Помпиду. Проходя многолюдным бульваром Виктор до переулка, где притулилось кафе «Масуд», он даже не заметил, что за ним следят, — да и с чего бы ему замечать? Слишком вымотал его день, занятый протиркой полов, перетаскиванием кип грязного белья и прочими нелегкими обязанностями больничного санитара.
Столик он занял не внутри кафе, но и не под навесом, а точно посредине, там, где полагалось находиться раздвинутым по случаю теплого денька стеклянным дверям и где свежий весенний ветерок смешивался с ароматными запахами, сочащимися с кухни.
Фарук всего единожды окинул взглядом кафе. После этого он уже не обращал внимания ни на собратьев-алжирцев, ни на марокканцев или мавританцев, облюбовавших это кафе. Вскоре он уже допивал вторую чашку крепкого кофе и недоброжелательно поглядывал на тех, кто предпочитал вино. Любое спиртное запретно, но этот закон ислама забывали слишком многие североафриканцы, покинувшие родину, — словно они могли оставить позади и заветы Аллаха.
Незнакомец подсел к нему за столик, когда Фарук уже совсем изошел злобой.
Арабомон не был — его выдавали голубые глаза, — но по-арабски говорил, как на родном.
— Салаам алаке куум,Фарук. Ты, как я вижу, человек рабочий. Ты заслуживаешь лучшей доли. У меня есть к тебе предложение. Ты выслушаешь?
— Вастахаб? -подозрительно пробурчал Фарук. — Бесплатно ничего не бывает.
Незнакомец кивнул:
— Истинно так. И все же — тебе с семьей хотелось бы съездить куда-нибудь в отпуск?
— Эсмали!Отпуск? — с горечью бросил Фарук. — Ты говоришь о невозможном.
Незнакомец изъяснялся по-арабски даже чище, чем Фарук, хотя и со слабым акцентом — как житель Ирака, возможно, или саудовец. Но он происходил не из Ирака, не из Аравии и не из Алжира. Это был европеец, под густым загаром — белый, жилистый, намного старше Фарука. Покуда незнакомец подзывал официанта, чтобы заказать себе кофе, Фарук приглядывался к нему, но даже стиль дорогой одежды не помог санитару определить, откуда родом его собеседник, — а он мог назвать родину почти любого встречного. Это была игра, придуманная им, чтобы отвлечь мысли от усталости в мышцах после долгих часов работы, от невозможности занять достойное место в этом новом мире.
— Для тебя — да, — согласился пожилой незнакомец. — Для меня — нет. Я тот, кто воплощает невозможное.
— Ла! Яне стану убивать.
— Тебя и не просят. Равно как не попросят красть или ломать что-либо.
Фарук примолк, с растущим интересом глядя на собеседника.
— Тогда как я смогу отплатить за свой отпуск?
— Написав своей рукой записку администрации больницы. По-французски. Напиши, что ты болен и на пару дней тебя заменит твой кузен Мансур. За это ты получишь деньги.
— У меня нет двоюродного брата.
— У всех алжирцев есть братья.
— Верно. Но у меня нет родни в Париже.
Незнакомец многозначительно улыбнулся:
— Он только что приехал из Алжира.
Сердце Фарука екнуло. Отпуск — с женой, с детьми. Отпуск для него. Незнакомец прав — всем в Париже плевать, кто явится на работу в огромный госпиталь Помпиду, лишь бы работа была сделана, и притом задешево. Но... затея этого типа явно не к добру. Может, они собираются красть наркотики? Хотя, с другой стороны, все в этой больнице неверные, да и не его это дело. Он постарался забыть обо всем, кроме сладкого предвкушения — вот он приходит домой и объявляет, что они едут... куда?
— Я бы хотел снова повидать Средиземное море, — осторожно промолвил алжирец, вглядываясь в лицо незнакомца — не слишком ли много он запросил? — Капри, может быть. Я слышал, пляжи Капри покрыты серебряным песком. Это будет... очень дорого.
— Тогда Капри. Или Порто-Веккьо. Или, если уж на то пошло, Канны или Монако.
Названия слетали с уст незнакомца — волшебные, искусительные.
— Напомните, — попросил Фарук аль-Хамид, улыбаясь от всего усталого, истосковавшегося сердца, — что я должен написать.
Бордо, Франция
Несколькими часами позже в одной из комнат убогой мебилирашки, зажатой между огромными винными складами на берегу Гаронны, за окраиной города Бордо, зазвонил телефон.