Наконец представление завершилось, и у нее оставалось достаточно времени для того, чтобы собраться с мыслями перед вечерним показом. Рени отчаянно проклинала Аву, которая настояла на ее втором выходе. Если бы из Парижа сразу выслали другую манекенщицу, то Рени уже была бы свободна и смогла бы вернуться домой и успеть к условленной встрече с Барри. Вместо этого ей пришлось телеграфировать ему, что она задерживается, и сейчас он наверняка злится на нее.
Однако отдыхала она недолго. В дверь постучала мадам Ламартин и велела ей спуститься и надеть золотое парчовое платье. Рени понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, чего от нее хотят. Еще раз нарядив Рени в парчу, ее привели в номер миссис Мортон, американки, жены одного депутата. В пышной гостиной номера она увидела Леона. Миссис Мортон была очарована этим платьем, и Леон заверил ее, что для нее будет сшит второй экземпляр. Волосы американки были выкрашены в медный цвет, а глаза густо подведены черной тушью. Без сомнения, она вообразила, что будет смотреться в этом платье так же, как Рени; но поскольку она была лет на пятнадцать старше и весила фунтов на двадцать больше, то Рени показалось это маловероятным. Но платье стоило несколько сотен фунтов, и лесть Леона была понятной. Наконец назначили время примерки, которая должна была состояться в Париже, и Рени была отпущена.
Вечернее представление прошло более гладко. Она знала, что Билл с его камерами, предусмотрительно спрятавшись где-то среди пальм, работает вовсю. Ава, мурлыкая, как наевшаяся сливок кошка, сидела среди гостей. Леон в строгом фраке выглядел неотразимо, и хотя Рени старалась не смотреть в его сторону, она все время ощущала на себе его неотступный взгляд. В завершение показа все шесть девушек прошлись под слабые аплодисменты зрителей — и все закончилось. Гости разошлись в поисках ночных развлечений, которых в городе по случаю Пасхи было предостаточно.
Рени с легкой печалью смотрела, как они выходят из отеля. Было еще довольно рано, и ей бы не хотелось провести этот вечер в одиночестве в своем номере, но она не взяла с собой вечернего платья, да и Ава не собиралась никуда выходить. Билл, чьи слаксы и свитер совершенно не подходили к обстановке, криво ухмыльнулся.
— Если бы я знал, что мы ввяжемся в эту затею, то прихватил бы с собой шмотки получше. И можно было бы сходить в казино. А в этом прикиде меня туда и близко не подпустят. Придется искать кафе попроще. Всегда можно залить скуку рюмкой коньяка.
Рени, не видя ничего приятного в пьяном веселье, не стала просить Билла взять ее с собой и грустно отправилась в свой номер.
В дверь постучали. На пороге стоял Леон. Неожиданное появление этого утонченно-элегантного мужчины застало ее врасплох — сердце сжалось и бешено заколотилось.
— Я подумал, может быть, вы захотите сходить в казино? — спросил он.
Она ошеломленно смотрела на него.
— …с вами?
— А почему бы и нет?
Для решительного «нет» существовала сотня причин. Прежде всего ей никоим образом не хотелось увлечься им, и она уже решила держаться с ним холодно и надменно, еще у нее есть Барри и в конце концов у нее нет вечернего платья. Она сказала ему только о последнем препятствии. Он щелкнул пальцами.
— Платья? Да все вокруг увешано платьями, а если вы совершаете выход с Леоном Себастьеном, то вы наденете одну из его моделей.
Ей вдруг стала ясна цель его приглашения, она побледнела и вся похолодела.
— То есть… Вы хотите, чтобы я была с вами в казино как ходячая реклама?
— Совершенно верно, мадемуазель Торнтон. Реклама мне и в то же время небольшое развлечение для вас. — Он смотрел мимо Рени на ее номер. — Здесь не так весело в одиночестве, не правда ли?
Словно в подтверждение его слов, внизу заиграл какой-то оркестр. Позади нее была пустота, снаружи — манящие яркие огни. Разве не заслужила она маленького развлечения после утомительного дня? Но она все еще колебалась.
— Я должна сказать миссис Брент.
— О, она несет за вас ответственность? Но эта особа уже ушла.
Рени почувствовала, как ее кольнула обида. Ава ушла, ничего ей не сказав и оставив ее коротать этот вечер в одиночестве. Это подтолкнуло Рени.