Леон очень скоро вернулся с какими-то отпечатанными листами бумаги в руках и положил их на стойку.
— Рени, я хочу, чтобы вы подписали это, — сказал он. — Это для протокола и для того, чтобы вы уяснили себе все, о чем я говорил.
В документе говорилось, что мадемуазель Рени Торнтон обязуется работать для дома моделей Себастьена до подготовки следующей коллекции моделей с правом последующего продления контракта. Указывалась солидная сумма жалованья. Похоже, Леон был воплощением французской щедрости.
Он дал ей свою ручку. Рени машинально отметила про себя, что это роскошный образец всемирно известной фирмы; она не решалась поставить свою подпись. Из нее вытянули это обещание нечестным образом.
Она укоризненно посмотрела на Леона.
— Вы провели меня, — сказала она. Его бровь удивленно приподнялась.
— Я сделал то, что вы хотели, в обмен на ваше обещание.
Ей пришло в голову, что он не только отпустил Пьера, но и был намерен сделать из него полезного члена общества; но она продолжала колебаться.
— Думаю, что вам не удастся получить для меня разрешение на работу во Франции. Должно быть, много французских манекенщиц нуждаются в работе.
— Было бы жаль, — терпеливо сказал он. — Но мне удастся.
Мадам Ламартин смотрела то на Леона, то на Рени, удивленная сопротивлением Рени. Девушке невероятно повезло, месье обратил на нее внимание. Неужели она не понимает этого? Конечно, она англичанка, а все англичане ненормальные. И она пожала плечами, возмущенная непредсказуемостью иностранцев.
Леон подался к Рени и крепко взял ее за руку. При его прикосновении она вся обмякла. Он настойчиво смотрел ей в глаза, и она поняла, что целиком находится во власти этого привлекательного человека. Она была не в силах отвести глаза, хотя и знала, что краснеет: в его взгляде было что-то гипнотическое.
— Подписывайте, — тихо сказал он. Она покорно подписала.
Она была свободна. Леон повернулся к мадам Ламартин, которая поставила свой росчерк за свидетеля.
— У вас будет копия, — сказал он Рени.
Она стояла, потирая запястье, которое недавно сжимал Леон. Дурные предчувствия одолели ее, она не понимала, во что ее втянули и как объяснить все это Барри.
ГЛАВА 3
Дневное шоу прошло гладко. Директор отеля произнес речь, Леон сказал несколько слов, и всем шестерым девушкам были вручены подарки. После этого Леон улизнул на своей машине, оставив на своих служащих хлопоты по сборам в дорогу. Им предстояло ехать поездом в Париж. Он больше не разговаривал с Рени, лишь небрежно бросил ей и другим свое «Au’voir, mes enfants[21]», и она почему-то почувствовала себя обманутой, хотя и пыталась уверить себя, что это глупо, что она всего лишь одна из его работниц и что ей совсем не нужно, чтобы ее выделяли.
В примерочных царил хаос. Нужно было тщательно упаковать все модели и проверить аксессуары, вокруг которых с неизбежностью завязались споры, потому что их перепутали и надо было разобраться, какой из манекенщиц что принадлежит. Селеста продолжала задирать нос и отказалась помогать им. Рени чувствовала неловкость перед мадам Ламартин, которая отвечала за модели, но она мало чем могла помочь ей, так как не была знакома с этой рутинной работой и растерялась от обрушившихся на нее потоков французской речи, которая неслась со всех сторон и понять которую было невозможно.
В курортный сезон самолеты летали прямо до Ла Боля, но сейчас эти авиалинии были закрыты, поэтому ей предстояло добираться до дома кружным путем. Леон хотел, чтобы Рени была под крылышком мадам Ламартин до самой посадки в самолет, отправлявшийся в Англию.
Только в поезде, во время переезда через Францию, у Рени наконец появилось время, чтобы собраться с мыслями и рассортировать события этого утра. Размышляя над инцидентом в Круизике, она решила, что вела себя по-идиотски. Ей следовало бы понять, что Леон блефует, сейчас она ничуть не верила в то, что он собирался сдать Пьера фараонам, но он заметил ее беспокойство и сыграл на нем. Разве не сам он сказал, что не стесняется в выборе средств для достижения своих целей? Она прикидывала, обязывает ли ее на самом доле к чему-то тот документ, который она подписала. Может, его можно как-нибудь обойти? Ей становилось все более ясным, что она не сможет работать у него. Если бы ему не удалось получить разрешения полиции, то проблема была бы решена; но Рени была убеждена, что для Леона Себастьена, если уж он взялся за дело, иммиграционные ограничения вряд ли будут существенной помехой. Она не могла понять, почему он так настойчиво добивается ее. Да, она оказалась внешне похожей на его умершую подругу, но это ничего не объясняло; кроме того, ее нельзя было сравнивать с Туанет, ведь ее дебют в «Эрмитаже» был всего лишь неплохим, но не более того. И если она будет настолько сумасшедшей, чтобы отправиться в Париж, то очень скоро Леон обнаружит все ее недостатки. То, что она ему нравилась, было очевидным, да и она, несмотря на свое сопротивление, ощутила на себе его обаяние. Но одно дело — провести три чудесных дня в необычных обстоятельствах и совершенно другое — долгая совместная работа. В конце концов Леон — бизнесмен. Скорее всего, по приезде в Париж он поймет, что не стоит воплощать в реальность свой каприз. Успех Туанет сделал его самоуверенным, но когда он осознает пределы ее возможностей, он разочаруется и даже будет раздражен ее некомпетентностью. А для нее такой поворот станет сокрушительным поражением.