— Идите сюда, садитесь, — предложила ей добродушно мадам Себастьен. — Теперь мы можем поговорить по душам. Я так рада, что Леон нашел себе англичанку, а Леон все время твердит, что он истинный француз.
Рене села, чувствуя подвох, потому что мадам Себастьен явно не знала, на каких условиях они намерены совершить помолвку; она также явно была не в курсе, что он все еще любит Туанетт.
Их беседа по душам превратилась в монолог, в котором маман истово хвалила своего сына. Впрочем, Рене слушала ее с живым интересом. Она узнала, что Леон был единственным ребенком в семье, которого все обожали, и он с самого юного возраста обнаружил талант к рисованию. Образование получил в Англии, потому что его родители решили, что в английских школах учеников не так мучают занятиями, отдавая предпочтение играм и спорту на свежем воздухе.
— Я считаю, что очень полезно бывать на воздухе, — продолжала мадам Себастьен. — Я так жалею, что Леон не может себе этого часто позволить. Сама я редко приезжаю в Париж, предпочитаю наше загородное поместье Шатовье и почти всё время провожу у себя в саду. — Она вытянула сильно загорелые пальцы. — Леон считает, что у дамы не должны быть такие руки, однако розы у меня этом году просто чудесные! Он, наверное, приедет ко мне в отпуск. Надеюсь, вы тоже к нему присоединитесь, моя милая?
Ах, вот как Леон собирается уладить вопрос с ее отпуском после показа коллекции? Рене уклонилась от прямого ответа.
— Ну, я пока не знаю. Леон считает, что мне нужно съездить домой.
— Ах да, вы, наверное, давно не виделись со своей семьей, но, может быть, сможете успеть и то и другое?
— Возможно. — Интересно, как она сможет выдержать отпуск в обществе этих двоих, когда Леон будет изображать перед матерью жениха с помощью легких, ничего не значащих поцелуев, типа того, который только что ей подарил? Одно дело работать у него, и совсем другое — разыгрывать комедию, чтобы обмануть его маму. Рене вздохнула. Но с этой проблемой придется подождать.
Мадам Себастьен истолковала ее вздох по-своему.
— Ах, уже так поздно, вы, должно быть, устали. Интересно, такси уже подали? Знаете, я не пойду на показ коллекции — толпа утомляет меня, и потом, я столько уже их видела, и у Леона, и у Жака.
— Но разве он не будет против?
— Ничуть. Леон говорит, что у меня совершенно нет чутья на моду, кроме того, он не любит смешивать дом и семью с работой. — Он взяла трубку внутреннего телефона, чтобы спросить, приехало ли такси. — Нет, пока не приехало? Надеюсь, о нас не забыли? — Она положила трубку. — Разумеется, вы должны знать, дитя мое, что Леон в финансовом положении не зависит от своего салона. У нас много недвижимости и там, и здесь, в том числе ряд домов на улице Жарден. Это было приданое его бабушки, и с тех пор растет в цене с каждым годом. Леон вполне мог бы бросить свой бизнес в любой момент и жить безбедно.
— Но он не желает этого, — сказала Рене. — Мне кажется, что салон для него значит все. — Едва заметная горечь окрасила ее голос, и мадам положила ей руку на плечо.
— Ну-ну, не надо ревновать его к работе, — произнесла она серьезно. — Леон просто четко распределяет приоритеты.
Рене решила, что, пожалуй, это так, и она явно не на первом месте, а тащится где-то в конце после салона и памяти об Антуанетт. Ее глаза невольно остановились на фотографии над камином, заснятая на ней девушка, казалось, посмотрела на нее насмешливо, как бы говоря: «Эта шарада весьма забавна, только тебе никогда не переиграть меня, дорогая!»
В это время зазвонил телефон, и им сказали, что такси прибыло.
На следующее утро в салон набилось множество людей, в основном привилегированные представители прессы, которым было разрешено фотографировать в очень ограниченном объеме. Где-то в задних рядах расположилась семья Синклеров, а в самом первом ряду Рене увидела Аву Брент. Рене спускалась по ступеням в своем наряде «Весна» и на минуту замерла на месте. Увидеть свою бывшую работодательницу было все равно что почувствовать руку, которая протянулась к ней из далекого прошлого, но она быстро пришла в себя, поворачиваясь направо и налево, останавливаясь в определенных позах. А потом была слишком занята, чтобы вспоминать про Аву Брент.
По мере того как шоу шло дальше, ей стало казаться, что ее появления сопровождаются более громкими и более продолжительными аплодисментами, чем других девушек. Аудитория уже узнавала ее в новых нарядах, и стоило ей только появиться на первой ступеньке, как начиналась овация. Конечно, ей достались почти самые эффектные наряды маэстро, но все-таки…