— Мои чувства никого не касаются, кроме меня, — ровным голосом ответила Рене.
Никого, и меньше всего самого Леона.
— Tant mieux[5], — пожала плечиками Антуанетт. — Можете передать Леону, что я буду с ним после того, как он вернется из отпуска.
— Простите, но мне не хочется говорить с ним о вас, — гордо заявила Рене.
Антуанетт злобно расхохоталась.
— Хотите успеть побольше за то время, что у вас осталось? — нагло поинтересовалась она. — Не будьте такой дурой и даже не пытайтесь конкурировать со мной, моя дорогая.
Их взгляды скрестились: черные глаза со злым блеском и зеленые — холодные, спокойные.
— Об этом даже и мечтать нечего, — тем же тоном ответила Рене. — Прощайте, мадемуазель Морель.
Но Жанин не удержалась: по-английски обозвала Антуанетт стервой.
— Вот ведь расчетливая крыса! — возмутилась она, когда девушки оказались на улице. — Уверена, ожог у нее был совсем небольшой. А то, что она не любит и никогда не любила этого болвана, видно за версту. Она любит только собственное лицо.
— Главное, что он ее любит, — сухо заметила Рене. — Да и стоит ли этому удивляться? Ты видела когда-нибудь более красивую женщину?
— Ты себя недооцениваешь, — ответила Жанин. — Может, ты не такая яркая, как она, но не менее красива. Она — подсолнух, ты — анемон, а что касается характера…
Рене тронула подругу за рукав:
— Спасибо тебе, Жан. Но характер тут ни при чем… Видимо, Леон предпочитает подсолнухи.
Она была бледна как мел. Жанин усадила ее в парке под раскидистым деревом и побежала к ближайшему киоску купить воды.
Оставшись одна, Рене попыталась собраться с мыслями. Самым понятным ей сейчас было то, что ее участие в жизни Леона закончилось. Несмотря на мстительность Антуанетт, Леон все равно продолжает ее любить, пусть слепо, безнадежно, но вот теперь, после стольких мук, его постоянство скоро будет вознаграждено — к нему возвращается Антуанетт. На взгляд Рене, эта красавица была далека от идеала любящей жены, однако, что поделаешь, если именно такая ему нужна? Определенных мужчин непредсказуемые капризные красотки возбуждают и притягивают гораздо сильнее, чем нежные и преданные женщины. Но Рене не будет свидетельницей восстановления их отношений. Задолго до того, как Антуанетт снова явится пораженному Парижу, она уже будет далеко, и чем дальше, тем лучше.
Жанин вернулась с бумажными стаканчиками и какой-то жидкостью. Рене выпила и на удивление себе воспряла духом. А ее подруга, оказывается, тоже успела обдумать ситуацию.
— Твоя рабочая виза скоро заканчивается, так ведь? — спросила она. — И твой паспорт действителен в большинстве европейских стран, так?
Рене равнодушно кивнула.
— Нам надо поторопиться, чтобы вернуться в салон к дневному показу, — заметила она, чувствуя себя опустошенной и радуясь тому, что Леон сейчас в Милане.
— Ты никуда не пойдешь, — твердо заявила Жанин. — Ты еле на ногах стоишь. И послушай меня, моя дорогая, почему бы тебе не поехать с нами в Женеву прямо завтра? Это как раз то, что тебе сейчас нужно.
— То есть сбежать? Даже не отпросившись?..
— Ну если ты хочешь еще раз увидеться с Леоном, тогда другое дело. А так ты могла бы оставить свои вещи у мадам Дюбонне. Захватишь их на обратном пути, когда поедешь к себе домой. Просто собери небольшой чемодан и приезжай завтра утром в аэропорт. Ты же знаешь, мои родители будут счастливы, если ты поедешь с нами.
— Слушай, это замечательная мысль.
— Ну конечно! Поезжай в пансион, а я позвоню папе, чтобы он заказал тебе билет, потом вернусь в салон. Только не говори мадам Дюбонне, куда ты уезжаешь, чтобы в случае расспросов о тебе… Да ладно, не огорчайся так, детка! — Жанин посмотрела на нее веселыми светло-карими глазами. — Мы отлично отдохнем! В поезде ты забудешь все огорчения, которые здесь пережила.
Рене благодарно улыбнулась подруге. Разумеется, ей понадобится гораздо больше времени, чем две недели, чтобы забыть Леона!
Сборы заняли остаток дня. Рене решительно запретила себе думать об Антуанетт и Леоне. Написала матери, что у нее случайно появилась возможность прекрасно провести отпуск, и пообещала ей приехать домой попозже. Сообщила, что ей можно прислать письмо на адрес гостиницы «Пилатус» в Люцерне — об этом они еще раньше договорились с Жанин. Мадам Дюбонне радостно согласилась присмотреть за ее немногочисленными вещами, но ей Рене ничего не сказала про Люцерну.