Разведчик сдался жаре и снял с себя каску и маску, обнажив седые полосы, и кинул на землю. Мне все равно, я за него не подписывался.
Заливаюсь потом.
Горячий воздух обжигает горло.
Мы почти дошли.
Я небрежно бросил отяжелевшую винтовку и подключил гофрированную трубку вместо фильтров. Включил подачу воздуха и глубоко вздохнул. Так намного легче.
Смотрю на Штирлица. Он стал на колени перед спутником и что-то там ковырял руками. Пусть ковыряется.
С натугой подобрал винтовку. От чего же она такая тяжелая?
Иду к спутнику. Разведчик тем временем выпотрошил свой рюкзак и стал осторожно складывать туда какие-то коробки.
- Ну что? - говорю устало. - Нашли?
- Нашел, - не поворачиваясь, глухо отвечает разведчик.
И заваливается на бок.
- Э, вы чего? - падаю рядом с ним на колени, небрежно кинув винтовку.
Переворачиваю его набок. Ух и тяжелый, гад. Лицо все красное, губы обсохшие, глаза закрытые. Бью ладонью по лицу, насколько хватило сил.
- Вставай, правительственная морда. Пошли отсюда.
Он молчит, не шевелится.
Защемило под ложечкой.
Дрожащим пальцем поднимаю ему одно веко, второе, и из моей груди вырывается вой отчаяния. Его зрачки расширены, а веки сами не закрываются.
Не помня себя, хватаю его SR-25 и вешаю через плечо накрест. Затем надеваю рюкзак и хватаю свою винтовку.
Еле встаю.
Чертова поляна.
Иду назад.
Почти бегу.
Подальше от центра.
Подальше от трупа Александра Сергеевича.
Подальше от поляны.
Через заросли.
Через болото.
И только стоя по грудь в прохладной жиже болота я опомнился. Перевожу дыхание, мысли только две: охладиться и пить. Сил почти нет. Моя винтовка в жиже. Потом почищу.
Немного остыв, я выбрался на сушу и побрел к стоянке. Что-то на спине сильно мешает идти, но жажда меня подгоняет. У сталкеров есть чистая вода. У Димки есть вода. У меня она есть, в моем рюкзаке.
Группа из трех человек смотрит на меня, ощетинившись оружием, но я не обращаю на них внимания. Пить.
Вот мой рюкзак, в куче чужих рюкзаков. Падаю на колени, снимаю шлем и пытаюсь негнущимися пальцами отстегнуть лямки рюкзака. Черт, кто же их придумал! Расстегнул, достал флягу, отвернул колпачок и жадно прильнул к горлышку. Какой кайф! Но вода была быстро выпита. Мне протягивают вторую флягу, и я ее жадно выпиваю. Все, напился. Падаю на спину, и в позвоночник что-то больно упирается. Переворачиваюсь на бок и пытаюсь снять рюкзак, но мне помогают. Свобода!
Надо мной нависает лицо Димки:
- Толь! Что случилось? Мы вас уже три часа ждем. Где Штирлиц? Он задержался? Что за мутанты на нас напали? Вы стреляли?
Я закрыл глаза и наслаждаюсь отдыхом.
- Нет больше Штирлица, сжарился на поляне, - спокойно говорю.
- Какой поляне? - встрял голос Николая.
- Выжженной, что в центре холма. Ох, там и солнце палило, хуже, чем в пустыне, чуть сам не сварился в собственном поту.
- Какое солнце? Он бредит? - не унимался Николай.
- Какая-то аномалия? - предположил Димка.
Открываю глаза. На низком небе проплывают серые тучи, солнца вообще не видно. Что за чертовщина?
- Мы ходили к спутнику, - говорю. - Спутник лежал на поляне, а там жаркое солнце. Было. Блоки спутника в рюкзаке. Штирлиц их сам туда положил и окоченел. Наверное, тепловой удар и сердце не выдержало.
Слышу шевеление.
- Они? - спрашивает Николай. - Ты уверен?
- Сто процентов, - отзывается Виктор. - Они. Я эту радиочасть спутника лично заказчику сдавал.
- Отлично, - сказал Николай в сторону и повернулся ко мне: - Толя, вставай, у ученых отлежишься.
Глава 14. Исполнитель желаний
ИЖ, ИЖ, ИЖ… Не в честь ли исполнителя желаний была названа река Иж и одноименный
завод? Нет, едва ли, это просто совпадение. Автомобили, мотоциклы и оружие завода ИЖ славятся еще со времен Советского Союза, когда о Зонах Отчуждения предполагали только писатели-фантасты, как тогда считали, с не здоровой фантазией. Здоровой, не здоровой, а Зона вот она во всей своей смертельно опасной красе, творения рук, возможно, человеческих, а может и не человеческих. Но факт на лицо. Только вот старателям Зоны - сталкерам - все равно. Артефакты - вот, что главное для сталкера. И самый вожделенный - исполнитель желаний, легендарный артефакт, о котором все слышали, но никто не видел, кроме деда. В ИЖ верят не многие. Те, кто верит, уже давно на том свете, как умерший на моих руках сталкер от лучевой болезни. А кто не верит, тому и живется легче.
Я думал, что сказки это все и никакого ИЖа и в помине нет. Однако Зону Отчуждения тоже когда-то считали не более чем плодом не вполне здорового воображения. А вот поди ж ты. Вот спецслужбы заинтересовались, забеспокоились о мировом благополучии, боятся, чтобы артефакт не попал в плохие руки. Вот только каждая спецслужба беспокоится о благополучии только своей страны. Я помогаю одной из них и не знаю, правильно делаю или нет.
Да и есть ли этот ИЖ? Если нету, то мне беспокоиться нечего: повожу этих туристов по, как сказал покойный Александр Сергеевич, парку В.И.Ленина и домой, к потяжелевшему банковскому счету.
А если есть? Тогда надо ждать беды. Слишком много людей знает о ключах деда. Да и доверия я не имею даже к себе, о Димке и говорить нечего: сталкер жадный до хабара, может не глядя на старую дружбу завалить нас всех как беспомощных слепых щенят.
Держу пари, Николай того же мнения о нас. Он вполне может нас отправить к праотцам, как того пулеметчика Станислава.
Виктор слабак, но с перепугу и от него можно сюрпризов ожидать.
В общем, мы уже на другой стороне железной дороги и идем на север в поисках ИЖа. Как сказал Коля, дед указал на следующий ключ, находящийся в одной деревеньке под страшным названием Красное. Что нас там ждет - непонятно.
На этой стороне оказалось то же болото, но со своими особенностями: оно было не так сильно затоплено, как на юге, и имела вполне здоровую растительность.
А как мы сюда попали? Пешком было накладно идти, поэтому нас подвезли ученые на своем ГАЗ "Тигр" до переезда. Эх, хорошая машина. Дальше нас отказались везти категорически, сославшись на не знание местности. Струсил Паша - так звали ученого водителя - на его лице отчетливо читалось: хочу обратно на базу, а лучше домой. Димка над ним еще подшутил:
- Паш, ты если вздумаешь ехать из Зоны на машине, ты главное хорошенько разгонись. Военные может не успеют тебя из пулеметов расстрелять.
Даже Виктор зареготал. Только зря Димка это все сказал. Лицо Паши стало еще мрачнее и от нас он уезжал, резко сорвавшись с места и пробуксовывая всеми четырьмя колесами и юля в заносах. А Димка ему все в след кричал:
- Памперсы, памперсы не забудь!
Все- таки жалко мне парня, целый год безвылазно.
Очень запомнились лица ученых, когда мы к ним ввалились живые и невредимые, естественно кроме Александра Сергеевича, скончавшегося при мне, и меня, от усталости еле стоящего на ногах. Яйцеголовые все удивлялись, как это мы только одного потеряли, да еще и назад вернулись. Николай им все рассказал о временной аномалии, в которую угодила группа профессора Войтенко, о Кривой Горе и ее обитателях псевдослонов и странной аномалии на поляне, на которой я побывал. Я только уточнял, но, в конце концов, провалился в сон без сновидений. Утром проснулся от жуткого чувства голода, но, на свое счастье, яйцеголовые соблюдают режим, и я без особых забот с приготовлениями пищи до отвала утолил своего червячка в животе. Ну и без ста грамм никак не обошлось.
Так вот. Север болот был как рай после ада южных болот. Кругом зелень, никаких булькающих звуков и нехороших аномалий как воронка. Почти как на правобережной Зоне. Вот только это "почти" очень настораживает: мутанты здесь по любому должны водиться, потому что есть, где спрятаться и потомство свое выхаживать.
- Был бы здесь Штирлиц, - сказал Димка с сожалением в голосе, - он бы нам все по полочкам разложил бы - что здесь и к чему. А так придется только самим себе доверять.
- Мда, хороший мужик был, - сказал Николай, - толковый.
- Козел он, - сказал Димка. - Был. Все, про него забыли. Вот деревенька, теперь про нее думаем.